У них совершенно отвратительный запах. Сразу набегает толпа странных теток в черных платках, теток, которых умерший никогда не знал. Но эти тетки, с детства напоминающие мне ворон, откуда-то слетаются с невиданной быстротой и начинают превращать таинство смерти в лубочный фарс. Сейчас пока их не было. Но я начинала предчувствовать их скорое появление. Поэтому я подошла к Аньке, посмотрела в ее спокойное личико, поцеловала ее и сказала:
– До свиданья, милая… Думаю, скоро мы увидимся. Всего тебе хорошего в новой, небесной жизни.
Наверное, мое нестандартное прощание ужасно возмутило шествующую за мной женщину. Она окинула меня недоуменным взглядом.
Ну и ладно. Анька меня бы поняла. Ее никогда не тянуло к «серьезу».
Даже в отношении к смерти.
Я вышла во двор. Там толпилась группка молодежи. Они курили и тихонько переговаривались.
Достав сигарету, я пристроилась неподалеку от них.
Из театра вышел Игорь и, отыскав меня близоруким взглядом, двинулся в моем направлении с растерянной улыбкой на губах.
– Здравствуй, Танюша, – протянул он мне ладонь, – так странно видеть Аньку ТАМ…
Я поняла его. ТАМ Аньку видеть было еще как странно. Слишком она была живой. Эксцентричной. Вечно смеющейся. ТАМ ей было никак не место…
Он достал сигарету. Закурил, выпустил в воздух струйку дыма и молча прислонился к стене рядом со мной.
Какое-то время мы молчали. Просто не находили слов. Да и не особо нуждались в этих самых словах.
Игорь смотрел в небо, я бестолково внедряла свой взор в стену дома напротив.
Мимо пронесся режиссер Тихонович, с развевающимися за спиной власами, весь погруженный в сознание собственной гениальности и общественной значимости. Он шептал что-то под свой озабоченный нос. Впрочем, около Игоря он остановился, поднял на него недоуменный взгляд и, вспомнив, зачем он идет в театр на этот раз, начал соболезнующий плач, в котором явно слышались истерические ноты посмертного восхищения Анной Волошиной.
Игорь устало кивал, предоставляя Тихоновичу замазать хоть часть грехов, совершенных им по отношению к Аньке.
Поскольку ни для кого не было секретом, что Анькина судьба выступать на сцене в амплуа «вечного елочного зайчика» была предрешена именно этим гением местного масштаба.
Ну, не видел он в ней Джульетту! Поскольку таинственным образом на Джульетту была как две капли воды похожа его жена Рита с заметно выдающейся вперед челюстью и крашеной химией на голове. Голова ее, к слову сказать, по форме точно соответствовала яйцу.
Куда уж было Аньке с ее гривой рыжих волос и глазами лесной дриады на что-то рассчитывать!
Игорь вежливо выслушал поток соболезнующего словоблудия. С облегчением вздохнул, когда Тихонович закончил панегирик и исчез в здании театра.
Я тоже вздохнула. Надо было работать. Посему я напрягла свой нюх, затушила сигарету и начала серию локальных допросов, в результате которых искренне надеялась выйти хоть на какие-то, пусть слабо различимые следы… Ведь должны же они были остаться, черт побери!