поздно поднимется на ноги. На фоне прочих помогателей «УЖАС» повергал медицинских работников в благоговейное изумление: терпению и выдержке его сотрудников не было предела, и неказистые лицами, но в форме весьма привлекательные молодцы хотя и сетовали порой на очевидные трудности, искренне желали своему подопечному долгих лет жизни. Однажды некий санитар попробовал рассмешить их предводителя циничной, грубой шуткой, имея в виду напрасные упования пациента на выздоровление. Звеньевой (им в тот день оказался Свищев) посмотрел на шутника таким взглядом, что тот моментально сник, а через пару дней и вовсе подал заявление об уходе, не объясняя причин.
…Час пролетел быстро; Коквин тронул Беллогорского за плечо. Антон выбрался в проход и некоторое время топтался без дела, так как почти все пассажиры выходили у больницы, и образовался затор. Потом, уже стоя снаружи, он проводил взглядом озабоченную, деловитую вереницу людей, нагруженных сумками и пакетами. В глубине души Антон заранее им позавидовал – несмотря на печальные обстоятельства, неизбежно сопряжённые с посещением лечебных учреждений. У входа их встретил Недошивин, и по лицу его несложно было догадаться об изнурительной, бессонной ночи. Коквин учтиво поздоровался с ним за руку, потом поздоровался и Антон. Недошивин протянул ему руку небрежно, глядя не на него, а на звеньевого.
– Докладывай, – приказал Коквин и пригладил ладонью жидкие светлые волосы.
– Клиент безнадёжно плох, – отозвался Недошивин. – Врач считает, что состояние ухудшилось. Возможен любой вариант.
– Даже сегодня? – Коквин изогнул бровь. Антон уловил в его вопросе – наряду с понятным страхом допустить смерть клиента – необычное возбуждение.
Недошивин мрачно шмыгнул носом и кивнул.
– Может, через пять минут; может, через неделю.
Коквин презрительно скривился:
– Медики есть медики. Чёрт с ними. Какие-нибудь эксцессы были?
– Из ряда вон – ничего. Но на его характере ухудшение общего состояния не отразилось.
– Ясно, – Коквин поправил безукоризненные ремни и весь подобрался. – Свободен, разрешаю идти! – объявил он Недошивину и перевёл взгляд на Антона. Тот невольно вытянул руки по швам – Коквин, оказывается, умел гипнотизировать подчинённых.
– Вперёд, – скомандовал он строго, пропустил Беллогорского первым, и следом пересёк порог больницы сам.
8
В палате было нестерпимо жарко, пахло – в первую очередь – мочой, а после уж всем остальным: капустными объедками, камфорой, экскрементами, сердечными каплями. На столике возле окна стоял небольшой телевизор «Samsung». В углу тарахтел холодильник, но банки и латки со снедью, которые в него не поместились, занимали весь подоконник. Пол, свежевымытый, оставался покрытым пятнами; на столе покоилась коробка, доверху набитая ватой, бинтами, плас�