кто мог подумать, что он подсядет? Он казался таким самодостаточным! Никогда не знаешь, как человек отреагирует на наркотик. Я даю папе точный адрес. Он прилетает следующим чартером.
«Будду» забирают домой, с ремнём, как школьника. Думаю, в знак благодарности, он обзывает нас последними словами, покидая Индию.
Может, и правда, надо было его оставить в покое? Что, нам больше всех надо? У каждого свой выбор. Не знаю. Такая вот дилемма. Хорошо, что у него был кто-то, кто мог его забрать. Сколько уж их покидало Гоа в ящике! Но больше, я, наверное, так не сделаю. Моя наивная отзывчивость смывается воздухом свободы. Каждый решает для себя. Точка.
Гоа опустел. Начались дожди. Смотреть, как гаснут последние наркоманы, я не желаю. Весь поток идёт на север. Я устремляюсь вслед за потоком, в великие Гималаи.
Индийский поезд. Три полки, а не две. Причём иностранцам стараются дать самую верхнюю полку, чтобы были подальше от местных. Индийские пассажиры не спускают с них глаз ни на секунду.
Пахар Ганж – район Дели, где останавливаются путешественники. Мокнущая помойка во всей красе. Едва ли не самый шокирующий быт, который я видела в жизни.
В центральной Индии нельзя просто проехать напрямую из города в город. Каждый раз нужно возвращаться в Дели.
Окно моего номера в Дели выходит в коридор. В него постоянно заглядывает мальчик-работник, приходится закупорить окно, несмотря на жару.
Рестораны, гестхаусы, велорикши и лжесвятые. На улицах Пахар Ганжа – толпы шарлатанов, притворяющихся саду (святыми). Нежелание разбираться в их подлинности – одна из причин моей неспиричуальности. По похожей причине я и политически неграмотна.
Беру велорикшу. По дороге вижу, как парень гонит битой из дома обезьяну. Обезьяна выпрыгивает из окна и несётся по крышам, держа в руке нечто похожее на кошелёк.
Чем больше путешествую, тем больше понимаю, насколько шокирующа Индия. Если хотите культурного шока в каждой новой стране, оставьте Индию напоследок. Если бы я только начинала путешествовать, я бы так и сделала. После ошарашивающей Индии всё кажется умеренным и спокойным. А ещё Индия не всем сразу нравится, сначала нужно «присвоить» её себе.
Спальный автобус в Дарамсалу. Вместо сидений – двуспальные лежаки. Мне даётся несколько вариантов лежачих попутчиков. Индийский парень с загоревшимися надеждой глазами: «Вот попёрло!» Тибетский монах в бордовом платье и французская женщина с ребёнком. Я наотрез отказываюсь от парня, тибетский монах наотрез отказывается от меня, остаётся французская женщина с ребёнком. Я поднимаю бучу: я, мать и ребёнок – это уже три, а не два человека на лежанке. Как ни странно, служащие входят в положение и расселяют нас в соответствии с нашими убеждениями. В результате у меня остаётся отдельная двуспальная лежанка.
Радуюсь я не долго. Когда поднимаемся в горы и меня начинает катать по широкой лежанке из стороны в сторону, я понимаю, что попутчик был бы точкой опоры. С трудом удаётся заснуть, подоткнув под себя куртку.
Просыпаюсь