и вскоре заставил их отступить. После потрясающей битвы город был освобожден, а христианский гарнизон спасен, но турки, устыдившись, что дали прогнать себя столь малому числу христиан, послали новое войско, чтобы застать Ричарда врасплох, когда он спал у себя в шатре. Раздавшийся в последнюю минуту крик «К оружию! К оружию!» разбудил короля.
«Господь всех добродетелей! Жил ли на свете человек, которого не поразил бы столь внезапный тревожный клич?.. О, кто мог бы в полной мере рассказать об ужасных нападениях неверных? Поначалу турки набежали с ужасающими воплями, стали метать копья и выпускать стрелы. Король пошел вдоль рядов и призывал каждого к твердости. Снова и снова турки налетали как ураган, делая вид, будто наступают, дабы наши люди поддались, а когда оказывались поблизости, отворачивали коней в сторону. Увидев это, король и его рыцари, которые были верхом, дали шпоры коням и бросились в гущу врагов, выбрасывая их из седел направо и налево, и многих протыкали насквозь длинными копьями… Какая страшная битва велась тогда! Множество турок… ринулись к королевскому знамени со львом, ибо лучше зарубили бы короля, нежели тысячу прочих… Но такова была его храбрость, что словно бы возрадовалась, что ей представился случай проявить себя. Его меч, сверкавший подобно молнии, разил равно людей и лошадей, разрубая их надвое».
Он сражался весь день, и в IRR говорится, как временами он рубился с мечом в одной руке и легким копьем в другой, как прорубал себе дорогу, точно жнец серпом, как внушил туркам такой ужас, что среди них возникла паника, так старались все убраться с его пути, как он увидел, что благородный граф Лейчестерский упал с лошади и храбро сражается пешим, как погнал к нему коня и снова посадил его в седло, как вырвал у врагов Ральфа де Мобона и вернул его отряду, как Саладин посреди битвы послал ему в знак почтения его храбрости двух свежих лошадей, и как король сказал, что примет любое число лошадей и от врага худшего, чем Саладин, так велика его в них нужда, как, наконец, «король, горячий, замечательный король… благополучно вернулся невредимым к своим друзьям… утыканный дротиками, как олень стрелами, и попона его коня была также густо усеяна стрелами». И когда Саладин спросил своих павших духом воинов, почему они не захватили Мелека Рика, те ответили: «Воистину, господин, не было такого рыцаря с начала времен… сразиться с ним смерти подобно, а его подвиги превыше человеческой природы».
После битвы было подписано трехлетнее перемирие, по условиям которого Иерусалим и его окрестности оставались за сарацинами, но Гроб Господень и права паломников на доступ к нему возвращались христианам, которым также оставалась прибрежная равнина с портами от Тира до Яффы. Три группы крестоносцев отправились посмотреть на Святой город, но без Ричарда, который, если не мог прийти туда как завоеватель, вообще отказался вступить в Иерусалим. Ричард Львиное Сердце уплыл, но легенда о его мощи стала присловьем среди арабов. Если лошадь шарахалась от шума в кустах, считалось, что ее