И вообще – дружит с тусовкой шоу-бизнеса. Мог бы и ей помочь на этом поприще. А она решила – в театр…
– Чужая семья потемки, – хмыкнул Черемушкин. – Видимо, она хочет быть актрисой – без малейших, правда, на то оснований.
– Ну-ну, – только и ответил он, но полученная о девушке информация внесла еще больше смятения в его душу. Он вспомнил лицо Всеволода Коноваленко, которого видел лишь по телевизору – оно напоминало морду грустной старой обезьяны. Видя эту образину, оставалось лишь удивляться, насколько изобретательна может быть природа в стремлении насолить своим созданиям. Но глаза известного бизнесмена глядели из-под пухлых надбровных дуг умно и цепко, и, несмотря на свою неандертальскую наружность, он не производил впечатление ограниченного человека. К тому же муж прекрасной незнакомки был не чужд искусству. В артистической среде считалось едва ли не хорошим тоном быть с ним знакомым. В той же степени, в какой он был некрасив, Коноваленко был влиятелен. Благодаря его финансовому благословению смогли громогласно заявить о себе несколько молодых певцов, и их творческая карьера стала складываться как нельзя более удачно. По официальной версии Коноваленко сделал свое состояние на лекарствах, но поговаривали, что есть у него еще и несколько криминальных бизнесов, – и, глядя на его тяжелое угрюмое лицо с сильно выдающейся вперед нижней челюстью, трудно было усомниться в этом.
Она, наконец, допила свой кофе и сказала кому-то в трубку «пока». Посмотрев на него прощальным взглядом своих удивительного оттенка глаз, вышла из кафе. После ее ухода он испытал смутную грусть оттого, что с ее уходом исчез и волшебный, фиалкового оттенка аромат.
– Гляди-ка, она на тебя, кажется, уже запала, – завистливо потянул Черемушкин.
– Тебе показалось.
После их первой встречи пару дней она не являлась ему на глаза, подсовывая вместо себя как бы невзначай лишь ненавязчивые приветы – то раздавался откуда-то издалека ее хрустальный смех, то в расписании репетиций, висящем на стене в коридоре, вписанное от руки карандашом, обнаружились ее имя и фамилия «Кенга – Майя Коноваленко». Тогда, прочитав эту запись, он узнал, что ее зовут Майей – до этого он называл ее про себя не иначе, как «жена Коноваленко». В последующие дни, сталкиваясь с ней в коридорах театра, он неизменно ловил на себе ее задумчивый изучающий взгляд, от которого ему становилось жарко. Заговорить с ней он не решился.
«Вы не будете, случайно, проезжать через Дворцовый мост?» – с этих слов началось их знакомство. Она задала ему этот вопрос, внезапно вырастя перед ним, как из-под земли, когда он, покинув театр, подошел к своему «Мерседесу». Прошла почти неделя с тех пор, как он увидел ее в кафе. Облако окутавшей ее дождевой взвеси, выхваченное из темноты светом фонаря, напоминало прозрачный кокон, повторяющий контуры ее тела. Она стояла перед ним без зонта.
«Вы не будете, случайно, проезжать через Дворцовый мост? За мной должна была приехать машина, но она сломалась на полпути»
Он заворожено смотрел на ее лицо, на котором темнели загадочные