же зале.
Слышу, как Горяйнов беседует с начальником кафедры.
– Конечно! И это тоже пропаганда! Футбол – это же торговля людьми. Пропаганда продажности, вот что скрывает покупка людей-легионеров. Можно торговать чем угодно, кем угодно, а воевать нужно только за того, кто больше заплатит.
* * *
А теперь послушаем начальника транспортного цеха.
На этот раз я пролежал в ванне до утра. Такое впечатление, что люди из моих зазеркальных путешествий – мои старые знакомые. Я знаю их привычки, особенности характера. Словно это моя жизнь, жизнь настоящая, а не это унылое пребывание в моей не менее унылой реальности.
Там, по ту сторону зеркального стекла, там, далеко, в повторяющихся сюжетах, я семинарист странного учебного заведения, где разрабатываются некоторые секретные технологии, а как меня звать – понятия не имею.
В некоторых сновидениях я полевой командир, и зовут меня – Абель Мергенталер. Умею стрелять, умею убивать. Могу командовать орудийным расчетом. Вот так. Это не хрен в стакане. Это не дули воробьям крутить…
Там, в зазеркалье, жизнь протекает иначе, там осознаешь нечто главное, понимаешь ценность жизни. Этого состояния не передать, это надо прочувствовать.
Моя лоджия выходит на восход, солнечный диск лезет из-за горизонта всё выше, намереваясь заявить о себе во всей своей красе.
Не курю, но иногда позволяю себе просто так, почти бесцельно, постоять и подумать на разные темы. Процесс курения обеспечивает курильщикам эти минуты отдыха.
Самые болезненные мои воспоминания – посещения зубного врача. Ни о какой анестезии тогда и речи не было, бормашина примитивная, педальная, боль страшная, непередаваемая. До обморока, до холодного дождя по спине, и до крутого кипятка в штанах.
Как я только не старался усмирить боль, чем только не забивал голову, только бы перенести внимание с бормашины в никуда, в дальние дали. Пытка, настоящая пытка, ничего не могу добавить. И пломбы, с серебряной стружкой. Единственная радость – два часа не есть!
Спросите – почему такая радость? Просто Вы не знаете, как нас кормили в детском саду. Наш детский садик был на государственной дотации, но в него вкладывали средства еще две организации – колхоз «Страна Советов» и безымянный откормочный совхоз. Нас действительно откармливали, как поросят на колбасу. Даже на фото мы все с одинаковыми мордочками, с пухлыми щеками, только костюмчики разные. И бантики не у всех поросят в волосах.
С момента прихода в меня вливали стакан молока, или кефира, или ряженки, или еще чего молочного, чтобы я не упал в голодный обморок перед завтраком.
На завтрак – творожная запиханка, то есть – запеканка, с тонкой такой желтой корочкой сверху, которую ненавидели все без исключения. И стакан на выбор из вышеперечисленных молочных продуктов. Иногда – рисовая, вермишелевая, но всегда – запиханка. Думаете – это весь завтрак? Как бы не так, это только аперитив, закуска перед едой.
Перед настоящим завтраком.
Он начинался