орали о любви к Кубе, что Америка – она как раз просыпалась в этот час на своей стороне света – должна была содрогнуться.
Боевые товарищи замполита, сидящие в бункерах на страже мира и прогресса, конечно, «прятали в глубине лучистых глаз» мудрую улыбку, и у каждого на пульте светилась тревожным светом своя красная кнопка – залог мира и прогресса.
Братская помощь Вьетнаму
Поезд из Ленинграда пришел в полночь. Наша студенческая группа разъезжалась с вокзала кто куда. Большая часть отправилась пешком в общежитие по заветной тропе через парк, носивший название Черняевский лес. Горожане опасались ходить там в одиночку даже днем, а толпой человек пятнадцать в любое время не страшно. «Городские» – местные, не общежитские – даже и не пытались добираться по своим домашним адресам в разные концы большого, плохо устроенного города с недоразвитой сетью общественного транспорта. Две подруги поехали к третьей, к той, до которой на такси ехать дешевле. Трое парней нашли приют в квартире взрослого женатого брата одного из них, но по факту брата всеобщего. Он, проживавший в шаге от вокзала, привычно согласился принять их, постелив на полу.
Улеглись поздно. Проснувшись 19 февраля 1979 года под «Союз нерушимый республик свободных…», врывавшийся утром в жилье советских людей из радиоточки, установленной на кухне, послушали новости и, почти не рассуждая, направились в комитет комсомола спасать Вьетнам. Остальные – те, кто из общаги, – подъехали позже на полчасика. Радио там слушал один только Брагин. Пока всех разбудил, да объяснил что к чему, да порешали, кто поедет, кто – нет, успели как раз к приходу факультетского секретаря ВЛКСМ.
Саша – секретаря Сашей звали – радио сутра не слушал. В семье дети мал мала, свой трехлеток да у сестры дочка годовалая, – громкой музыки пугаются. Бабушка, ей за восемьдесят, со старческим режимом бессонницы только под утро засыпает, ей радио ни к чему. Родители с их посменной работой на заводе новости слушают, когда в первую смену, да и то потихоньку, а в этот день отец еще с ночной не вернулся, мама во вторую, ее вовсе не будили. Когда четыре поколения помещаются в трехкомнатной хрущевке, межличностное напряжение достигает высоких значений – шестьсот вольт, не меньше. Тут не дай Бог какой раздражитель запустить – полыхнет из искры пламя. Греха не оберешься, как говорит бабуся. Кое-как Саша собрался, чаю выпил, не брякнув ложечкой о стакан. Сдал по пути сына в сад, втиснулся в автобус, «вылез» на своей остановке, полутемными коридорами дотопал до каморки факультетского комитета комсомола, а тут мы толпимся, возбужденные, недоспавшие: «Война! Война!». Саша за голову схватился.
Надо сразу сказать, по туристической путевке в Ленинград мы ездили как победители конкурса «Лучшая студенческая группа». Мы не просто победили, мы набрали умопомрачительное количество баллов, не оставив конкурсной комиссии никакого повода для дискуссии. В бесспорные лидеры вывел нас метод Дьякова – Брагина.
Дьяков и Брагин приобрели большой жизненный опыт в рядах Советской Армии.