Приключения Васи Куролесова. Все истории. Юрий Коваль

разглядывали их с двух шагов.

      – Что-то пчёл не видно, – сказал Вася.

      – Наверно, затаились, – осторожно сказал капитан.

      – А по-моему, их здесь сроду не было. Зря знатока вызвали.

      Вася подошёл к ближнему улью и щёлкнул ногтем по крыше.

      В ту же секунду и Вася, и Болдырев мчались через сад к дому.

      Матрос, который добродушно дремал в клубнике, принял на себя основной удар пчелиной армии.

      Завывая, как пожарная машина, он кинулся к ближайшему пруду и спрятался в знакомую крапиву, поклявшись никогда в жизни из неё не вылезать.

      Захлопнув двери и форточки, Болдырев и Вася подсчитывали свои уроны.

      Васе досталось за догадку – его укусило пять пчёл. Капитан отделался легче – пчёлы будто почувствовали в нём милиционера. Его укусила всего одна пчела, зато уж как следует, в кулак. К тому же у Болдырева оказался прокушен портсигар.

      – Ничего, – сказал капитан. – Пчелиные укусы полезны.

      Он достал из кармана милицейский одеколон «Шипр» и стал протирать раны.

      Глава одиннадцатая

      Пчелиный знаток Емельяныч

      К этому моменту прибыл пчелиный знаток Емельяныч.

      – Пчелу я понимаю, – говорил знаток, вылезая из машины. – И она понимает меня.

      – Так точно, папаша, – подтверждал старшина Тараканов, помогая старичку выгружаться.

      С сомнением оглядев Васю и Болдырева, знаток сказал:

      – Кто пчелу не понимает, того и она не поймёт.

      Емельяныч действительно пчелу понимал. Он надел на голову чёрный пчёлонепроницаемый колпак, отчасти похожий на чайник. В руки взял небольшую леечку. В ней тлели угли, и вместо воды из кончика носа выливался дым.

      Облив пчёл дымом, Емельяныч стал вскрывать ульи. Тараканов помогал ему издали взглядом, а Вася и Болдырев глядели на всё это через закрытое окно. Пчёлы крутились вокруг Емельяныча, но не трогали. Правда, одна, особо злая, укусила Тараканова в кокарду.

      В четырёх ульях Емельяныч ничего не нашёл, кроме пчёл и мёда, а вот в пятом улье пчёл не было! Емельяныч вынул из него одиннадцать фотоаппаратов «Зенит», четыре транзисторных радиоприёмника «Горизонт», двадцать ручных часов «Кругозор» и сто сорок девять золотых колец, надетых на палочку. Причём палочка оказалась из чистого серебра. После этого Емельяныч вынул и деньги, завёрнутые в «Вечернюю Москву» от 17 июня.

      – Я пчелу понимаю, – толковал Емельяныч, когда все уже ехали обратно.

      Вася и Болдырев молчали, с уважением слушая, как понимает Емельяныч пчелу.