стена не могла нас остановить, мы взбирались на нее, мягко спрыгивали, прятались в кустах с другой стороны. Оттуда мы видели, что розы на клумбах уже спеклись под жарким солнцем, цветы превратились в бесформенные бурые комки на длинных стеблях. Лужайки тоже выгорели. Оконные стекла сверкали на солнце, а с тыльной стороны дома, откуда мы глядели, находилась то ли веранда, то ли балкон, то ли терраса; сама я не знала, как назвать это сооружение, а спрашивать Мэри было бесполезно.
Пока мы бродили по окрестностям, она весело щебетала:
– Мой папа говорит, дуреха ты, Мэри, совсем бестолковая. Говорит, что, когда тебя поймают, детка, всю дурь из башки выбьют. Говорит, Мэри, тебе точно не поздоровится, так и знай.
В самый первый день, прячась у дома Хэтауэев в зарослях кустарника, мы ждали, когда покажутся богачи – выглянут из сверкающих высоких окон, служивших одновременно и дверьми; ждали, что они будут делать. И Мэри Джоплин прошептала мне:
– А твоя мама знать не знает, где ты болтаешься.
– Ну, твоя тоже.
Потом Мэри соорудила себе лежанку, что-то вроде гнезда, и удобно устроилась под кустом.
– Скучно, – пожаловалась я. – Надо было прихватить с собой книжку из библиотеки.
Мэри пошуршала в траве, пропела что-то неразборчивое.
– Мой папа говорит: Мэри, берись за ум, не то отошлю тебя в исправительную школу.
– А что это?
– Это такое место, где тебя порют каждый день.
– За что?
– Ни за что. Просто порют, и все.
Я пожала плечами. Звучало слишком похожим на правду.
– А по выходным порка тоже бывает? Или только в учебные дни?
Меня клонило в сон. И было все равно, ответит Мэри или нет.
– Все по очереди. Когда подходит твой черед… – Короткой палочкой Мэри копалась в земле, старательно углубляя ямку. – Когда подходит твой черед, Китти, они берут дубинку и выколачивают из тебя все глупости, какие только можно придумать. Лупят по голове до тех пор, пока мозги не вылезут наружу.
На этом разговор иссяк, мне было неинтересно его продолжать. Между тем ноги от долгого сидения на корточках заболели, стали затекать. Я сердито пошевелилась, кивнула в сторону дома.
– Сколько еще мы тут просидим?
Мэри что-то пропела. Снова ковырнула землю палкой.
– Сдвинь коленки, Мэри, – сказала я. – Так сидеть неприлично.
– Брось, – отозвалась она. – Я часто тут бываю, когда приличные девочки вроде тебя спят в своих постельках. Я видела, что у них есть.
Вся моя сонливость мгновенно пропала.
– И что же?
– Кое-что, чего нельзя называть, – сказала Мэри Джоплин.
– Ага. Но что это?
– Кое-что, завернутое в одеяло.
– Животное?
Мэри фыркнула.
– Сама ты животное! Разве животных заворачивают в одеяло?
– Да, маленьких собачек заворачивают. Когда они мерзнут.
Я знала, что права, и была готова