черту масло… Попробую мутировать так.
Ладонь пронзил адский жар. Такого жара я никогда раньше не ощущал. Изнутри давила мощь, требовала разрядки. И это не было похоже на выход химического кодо, что давал овеум.
Под горячими пальцами цепь начала мгновенно мутировать в прочный шнур с такой же скользящей петлей, что я видел на лассо у Генри. И чем сильнее я тянул за его конец, тем крепче он затягивался вокруг шеи Феликса.
От неожиданности, боли и нехватки воздуха тот вытаращился на меня и задергал головой. Но я держал его намертво, будто душил навалившегося медведя.
Или он, или я…
Видимо, я.
Феликс захрипел, скребя шею в попытке ослабить петлю, а я медленно поднялся с пола, притягивая к себе противника за смертельный ошейник.
– Позови мне Бартоло, – сказал я в его покрасневшее лицо. – Сейчас. Мне нужен твой босс.
Феликс не мог говорить. У него подгибались ноги, он беззвучно разевал рот, высовывая язык и заходясь пеной.
Ко мне кинулся его помощник, но я остановил его, громко пригрозив:
– Еще шаг – и веревка превратится в стальную проволоку. Будешь ловить голову этого козла у себя под ногами!
Помощник замер, не добежав до меня метра три. Ведьмы заскулили, они даже не пытались помочь своему главарю, притихли у стены, ожидая и его, и своей участи.
– Если ты позовешь мне Бартоло, я ослаблю петлю, – снова обратился я к мяснику. – Ты понял, Феликс? Пусть твой подручный приведет мне его прямо сейчас. Я хочу видеть Бартоло.
Феликс закивал, давая понять, что на все согласен.
Я ослабил петлю, и мясник одним долгим вдохом, с хрипом, бульканьем и свистом втянул воздух в легкие. Потом махнул рукой, не глядя на помощника.
– Иди…
Тот кивнул и кинулся из заброшенного здания. Ведьмы продолжали поскуливать.
– Свободны! Валите отсюда! – гаркнул я им.
Та, что постарше, со всех ног понеслась к выходу, но Эстер помедлила. Посмотрела на меня пронзительным взглядом, приложила раскрытые ладони к сердцу и направила их в мою сторону. Склонила голову в уважительном кивке. А потом быстро схватила грязную сотенную купюру с пола и кинулась бежать.
Мы с Феликсом остались одни.
В горле у него похрипывало и даже скрипело, он старался дышать носом.
– Бартоло с тебя с живого шкуру стянет и сделает из нее пальтишко, – выдавил он, одаряя меня свирепым взглядом.
– Вот и посмотрим, как крепко моя шкура на мне сидит, – ответил я.
– Да уж… очень хочется увидеть…
– Почему ты назвал меня Теодором Рингом?
Феликс расплылся в угрожающей улыбке.
– Потому что прочитал это в твоей башке. Мое кодо все видит и никогда не ошибается.
– На этот раз ты ошибся, – бросил я ему, но нехорошая догадка все же зародилась в голове: кажется, теперь я узнал, кому принадлежало тело, в котором я находился.
Отпрыску Рингов.
К этому же роду относился глава империи. Выше, чем аристократы из рода Рингов, в Бриттоне никого просто не существовало.
Я