Первого, Четвертого и Пятого. В то время как на Третьего – Луизу – начинала потихоньку надвигаться паника. Рабочий день тогда выдался паршивым.
Но самое паршивое началось, когда стволы стали всплывать один за другим: в налетах на банки, в ограблениях, в уличных перестрелках…
Одной из их жертв стала карьера Луизы Гай.
Она подумала, не выпить ли еще, но потом решила, что лучше выключить телевизор и лечь спать. И хотя это лишь приблизит наступление утра, по крайней мере, между ним и настоящим будет забвение.
Но забвение заставило себя ждать. Еще с час она пролежала в темноте, пока несвязные мысли о том о сем тревожили и не давали заснуть.
Интересно, думала она, чем сейчас занят Мин Харпер?
Джед Моди протиснулся сквозь толпу у входа и захватил столик на тротуаре, за которым и выкурил три сигареты под первую пинту. Заведения на противоположной стороне улицы складывались в коммерческий палиндром – корейская бакалея, служба доставки, агентство недвижимости, служба доставки, корейская бакалея, – а мимо с шумной регулярностью проезжали автобусы. Допив пинту, он отправился за второй, но на этот раз поднялся с ней наверх, где столики расположены вдоль антресольной балюстрады и откуда удобно наблюдать копошащуюся внизу толпу. Пинта была наполовину выпита, когда к нему подошел Ник Даффи:
– Джед.
– Ник.
Даффи сел.
Ник Даффи, которому до полтинника оставался год-другой, был служебным ровесником Моди: когда-то они вместе проходили курс подготовки, а по прошествии лет десяти оба стали Псами – сотрудниками собственной безопасности Конторы. Псарня размещалась в Риджентс-Парке, но доступ у них был повсюду. Сам Моди так и не выбрался никуда дальше Марселя (где младшего оперативника прирезала проститутка-трансуха, как потом выяснилось – перепутав с кем-то еще), тогда как Даффи побывал даже в Вашингтоне. Теперь он носил короткий ежик и – как и Моди – был в пиджаке, однако без галстука. Они, должно быть, похожи на коллег, встретившихся после работы, думал Моди. На бухгалтеров, или на риелторов, или на букмекеров. Наблюдательный взгляд, возможно, признал бы в них полицейских не при исполнении. И лишь один из миллиона определил бы Контору. И такого говнюка следовало бы, по мнению Моди, хорошенько прощупать по базам.
– Весь в работе? – спросил он.
– Сам знаешь.
Это означало, что он не знает. И знать ему не положено.
– Я не выпытываю инфу, Ник. Просто спросил, как у тебя дела.
Даффи, наклонив голову, всматривался в толпу под балконом.
– Глянь. В самом конце.
Первой мыслью Моди было, что он засек хвост. Второй было – а, ясно. За барной стойкой, в самом конце ее, сидели две девицы, из чьих юбок можно было бы скроить одну приличных размеров салфетку для протирки очков.
На одной были красные трусики.
Даффи ждал его реакции.
– Смеешься, что ли? – спросил Моди.
– Старость не радость?
– Я тебя не на гулянку звал.
– Да