ты уверен, что смог это всё действительно отключить? Не замечал раньше у тебя склонности к решению сложных инженерных вопросов.
– Ты прав. Такой склонностью я не обладаю. Я не инженер, а разведчик, – ответил Жаб. – Но там не было ничего сложного. Я обесточил все камеры и перерезал провода, передающие сигнал. Ну и объективы заклеил, чтобы уж наверняка.
– Дёшево и сердито, но зато невероятно эффективно! – усмехнулся Лёха. – Надеюсь, ты все камеры нашёл.
– В таком доме не может быть скрытых. Это запрещено. Он же в аренду сдаётся. Но я всё равно проверил на всякий случай. Ничего не нашёл.
– Молодец! Что тут ещё можно сказать?
– Господа! Вот она! Смотрите! – закричал Носок, прерывая разговор комедиантов. – Признаюсь, впечатляет!
Лёха с Жабом повернулись к инфовизору – весь его большой экран занимало изображение полотна Кармога, одного из самых известных живописцев Лифентра, творившего в так называемый период гонений – эпоху правления диктатора Копогоза, известного своим неприятием всего, в чём он не разбирался, и в первую очередь искусства.
На картине «Неотвратимость естественного» был изображён гигантский морской краб кровавого алого цвета, вылезший из пучины и взобравшийся на спину синего горбатого кита. Краб пожирал прячущийся в океане за линией горизонта Зиолун – главную звезду галактики № 15-М-99. Вокруг Зиолуна были расположены девяносто девять процентов известных обитаемых планет вышеуказанной галактики, он был центром Обитаемого Пространства, и, естественно, во многих культурах это светило выполняло роль ключевого символа жизненной силы и могущества.
Изображённый на картине краб более чем наполовину проглотил Зиолун, но лучи последнего потихоньку пробивались сквозь панцирь членистоногого монстра, оставляя тем самым надежду на то, что ещё не всё потеряно, и светило не исчезнет навсегда в утробе краба, а со временем разорвёт его изнутри.
Лёха в своём восприятии изобразительного искусства мастеров Лифентра ушёл недалеко от диктатора Копогоза и никак не мог понять, что же такого в этой картине, ради чего некоторые сумасшедшие коллекционеры готовы выложить за неё десятки миллионов юаней.
Сначала бывший штурмовик честно пытался разобраться, что же имел в виду автор, создавая этот шедевр, и что, по мнению Кармога, являлось тем самым естественным. Что всегда найдётся какой-нибудь урод, который рано или поздно попытается сожрать самое дорогое и светлое? Или что, какой бы безвыходной ни казалась ситуация, силы света всегда прорвутся наружу, и добро победит зло? Или что, когда какой-нибудь гад решит сожрать самое важное и ценное, всегда найдётся придурок, подставивший ему для этого свой горб?
Вариантов была масса, поэтому комедиант решил не заморачиваться и принял их все. Но даже это не могло оправдать в Лёхиных глазах дикую стоимость картины; к тому же, на его взгляд, краб был какой-то нелепый. Можно было и пострашнее нарисовать, коль уж речь шла о том, чтобы сожрать Зиолун.
Ковалёв решил, что к прекрасному в этот день он приобщился