У меня еще есть. Мы взяли много добычи.
– Вы вчера полдня хоронили убитых врагов, – сказал Козма, пряча баклагу. – И в первый раз на дороге тоже хоронили… Господин был недоволен – теряли время, но вы настояли. Почему?
– Человека нельзя бросать на земле. Аллах запрещает. Каждый мусульманин в любую минуту должен быть готов к смерти, поэтому носит с собой свой гроб, – Сеиф коснулся рукой чалмы на голове. – Нужно просто размотать ее, и получится саван. Завернул в него мертвого и похоронил.
– Но убитые были твоими врагами!
– Мертвый – уже не враг. Он – человек, которого нужно хоронить, – упрямо сказал туркопол. – Врагами могут быть только живые.
– Как получилось, что мусульманин воюет на стороне христиан с другими мусульманами?
– Мусульмане всегда воевали между собой, – пожал плечами Сеиф. – Это было до того, как франки пришли в Сахель, это будет, когда они отсюда уйдут. Франки между собой тоже воюют… Я служу Зародьяру шесть лет и доволен своим господином. Он строг, но очень щедр, – Сеиф довольно посмотрел назад, где скакал табун захваченных после ночного побоища лошадей. Многие несли на спинах вьюки. Табун со всех сторон охраняли туркополы. – Арабский эмир забрал бы у меня половину добычи, а Зародьяр отдал все. За шесть лет я накопил немного золота, и когда продадим добычу, у меня его будет достаточно, чтобы купить себе плодородной земли в Сирии или Персии, сдать ее земледельцам и жить богато до старости.
– Ты хочешь покинуть Зародьяра?
– Господин сказал, что мы можем уйти после того, как вернемся в его замок. Но я еще не решил. Ты возьмешь меня на службу?
– Я? – удивился Козма.
– Зародьяр говорил: ты знатного рода. Он сказал, что ты будешь с ним только в этой поездке. Потом будешь сам рыцарь. Это ты придумал спуститься с башни ночью и напасть на Юсуфа?
– Что из того?
– Я пятнадцать лет ношу меч, но никогда не слышал, чтобы семеро воинов убили сорок, не потеряв ни одного своего! И взяли такую добычу! Одни кони стоят не менее сотни безантов, а еще одежда, обувь, оружие… Когда весть об этой битве разнесется по Сахелю, к тебе придут сотни воинов. Но ты помни: я обратился первым!
– Запомню! – пообещал Козма. – Если набирать воинов, лучше тебя не найти.
Сеиф поклонился, приложив руку к груди, и ускакал к своему табуну. Козма взялся за поводья и догнал Иоакима.
– На привале ампутирую Ги руку, – сказал, поравнявшись. – Поможешь? Подержать?
– Когда резал жену эмира, меня не звал, – хмыкнул Иоаким. – Ее бы подержал…
– Начинается! – вздохнул Козма. – Выдь на Волгу, чей стон раздается?..
– Три месяца без женской ласки! Мы что – не люди?
– На Стеллу посматриваешь!
– Есть на что смотреть. Помнишь, ночью?
– Она ж дите!
– Как сказать… Времени было мало, но разглядел… А как это дите черкесов местных к земле пришпиливала, помнишь? Да еще ножкой потом! По ребрам, по ребрам!.. Огонь-девка!
– Мало тебя Дуня по роже била!
– Мало, –