ним на колени. Дитрих все это время смотрел на короля, не в силах оторвать от него взгляда. И едва Арнольд протянул руку и коснулся мордочки дракона, как из его синих глаз беззвучно потекли слезы…
– Это, – прошептал король, поспешно отдергивая руку и поднимаясь на ноги, – это мой мальчик? Это вот поэтому вы меня… не пускали сюда?
Аскольд выпрямился, но ноги его дрожали. И уже через мгновение он упал в кресло, которое предусмотрительно подставил Микаэро. Уталак, поняв, что увиденного достаточно, дал знак Рэю. Тот немедленно подошел к Дитриху и взял его на руки, выпивая излишки Лазури и погружая дракончика в сон. Ведь на той стороне его ждала Лиала, которой очень хорошо было известно, как заставить эту встречу изгладиться из памяти.
– Это мой мальчик, – пролепетал Аскольд, в мгновение ока сделавшийся совсем старым и дряхлым. Он сцепил руки, челюсть его дрожала, даже блестящий наряд, казалось, померк и потускнел. – Знаете, он ведь когда мальчишкой лет семи-восьми еще был, то уже… вот так. Бывало, начну я распекать его за что-то, а он отвернется. И голосом ровным отвечает, и звучат его оправдания здраво, а как подойду к нему – так оказывалось, что он уже плачет незнамо сколько времени. А я понять никогда не успевал, где и когда его выдержка покидала.
Он замолчал. Молчал и Уталак, и остальные драконы. Мельком Сиреневый Хозяин оглядел залу. Олесия у окна едва заметно морщилась. Аяри возле лестницы сосредоточенно терла виски. И Мизраел смотрел на происходящее, сжав губы чуть сильнее, чем он это делал обычно.
– Почему так получилось? – тихо спросил король Тискулатуса. – Расскажите. Пожалуйста. Я имею право знать, как его отец.
И снова Уталак начал свой рассказ. Как Дитрих жил у Лазурных. Почему сбежал от них. Как попал к Сиреневым. И как его настиг Тургор.
– Значит… если он теперь стал драконом, – негромко спросил Аскольд, – то будет жить так же долго, как и вы?
– Я не знаю, – так же тихо ответил Уталак, – он растет быстрее обычного дракона, но медленнее человека. По общему летоисчислению ему шесть с половиной лет. В переводе на ваш возраст ему три-четыре года. Но обычные драконы в этом возрасте, если привести к общему человеческому знаменателю, – годовалые младенцы. Он точно будет жить дольше всякого человека. Но сколько именно – сказать не могу.
– Он это заслужил, – тихо сказал Арнольд, – не думайте, что я старый, выживший из ума эгоист. Я прекрасно вижу и положительные стороны, как бы ни тяжело мне это было признать. Он растет в любящей семье. Вы ведь его любите? – сурово уточнил он. Все находившиеся в гостиной зале драконы поспешно заверили, что любят. – И перед ним целая жизнь. Такая яркая, такая долгая… и уже, говорите, он еще в яйце себе невесту выбрал. Шустрый мальчик, узнаю своего сына…
Он снова замолчал. Молчали и драконы. Долго никто не решался нарушить тишину.
– И я тоже это заслужил, – совсем тихо прошипел Арнольд, и сейчас в его голосе, как никогда, было слышно презрение к самому себе, – я вышвырнул его из родной страны из-за этой проклятой