же откликается)
Тогда и мне налей. Завтра уезжаю в Новосибирск. Предлагаешь, прям там поругаться с Минфином? Перед телекамерами?
Отец подходит к подвесному ящику, открывает его, забирает початую бутылку армянского коньяка и ставит вместе с двумя рюмками эту бутылку на стол.
Они садятся друг напротив друга. Отец разливает в рюмки коньяк.
ОТЕЦ
Что значит «нормо-часы для выпуска научной продукции»? Откуда этот дикий новояз в проекте постановления? Для чего вы требуете от ученых планы и отчеты? Для обмана? Как и в начале Советской власти, вас накрывает тьма самоистребления. Только не физического, когда большевики резали всех подряд, кто не с ними… Хотя, как знать. У вашей власти, видимо, просто другой вид сегрегации.
(Аркадий Алексеевич мрачнеет и грозит сыну большим пальчиком, как в детстве)
Но я никогда не врал в науке.
СТАНИСЛАВ
Врал. И маме, изменяя, врал. Я хорошо помню цаплю эту, пергидрольную, твою секретаршу с конфетами для меня. И ты был такой же начальник в совдепе, как все. Как все, голосовал в парткомах. Только знал два иностранных языка, красиво говорил, модно одевался и писал хорошую аналитику в ЦК. Ну да, что-то, конечно, вы открыли и построили.
ОТЕЦ
(кричит)
Нет! Сопляк! Ты не вправе меня судить.
СТАНИСЛАВ
(берет рюмку и снисходительно замечает)
Ты мне еще про вызовы современного мира расскажи. У меня это в докладе выделено красным.
ОТЕЦ
(раскрасневшись и все больше нервничая, убежденно говорит)
Ваши научные реформы – это абсурд и преступление перед народом. И ты – соучастник.
СТАНИСЛАВ
(будто с непробиваемой броней)
Неточность, господин академик! Элита и низы и есть народ. Ты про ценности или про интересы? Твое здоровье!
Станислав выпивает рюмку, приподнимается за блюдцем для печенья. Снова садится за стол и кладет в маленькую тарелку печенье. Откусывает кусочек и кладет остаток на тарелку.
ОТЕЦ
(с опозданием тоже выпивает, но не закусывает)
У народа, значит, интересов нет?
СТАНИСЛАВ
(объясняет)
Дубль два. У низов ценности. У элиты – интересы.
ОТЕЦ
Два десятка лет все реформируете. Не надоело паясничать?
СТАНИСЛАВ
Уже никого не осталось, а ты все равно думаешь о якобы хороших советских временах.
ОТЕЦ
(повернув голову, смотрит в окно)
Это не только моя молодость. Была возможность служить науке, радоваться каждому случаю поработать в архиве. Для советского ученого исторический документ был вдохновением, а потом уж карьерой.
СТАНИСЛАВ
(разливает по рюмкам коньяк)
И сейчас можешь пойти поработать в архиве. Только залы сегодня на научных конференциях, где вы выступаете, полупустые, и те заполняются по команде. Также и партии. Нет твоей КПСС. Придумали другое название, оформили попроще порядок членства. Но никто не бежит. Время! Время другое.
СТАНИСЛАВ
(после