сколько надо, мне не в тягость, я только рад.
Иван достал телефон и позвонил родителям:
– Останусь в Тихомировске на некоторое время. Постараюсь найти работу. И еще. Если все будет как планирую – летом женюсь.
Слушая разговор, Дабрый с Коляусом улыбались. Застолье продолжилось, Дабрый поведал о своем незамысловатом житье-бытье, Коляус добавил пару слов о себе: приехал в командировку, завтра отправится по делам в местный аналог своей могущественной конторы. У обоих ничего судьбоносного в жизни не произошло, и после рассказов о смешных случаях на работе решили закругляться – время пролетело незаметно, на улице стемнело, глаза слипались.
Ивану, вопреки возражениям, Дабрый отдал свою кровать, Коляуса разместил на диване, себе постелил на полу.
Среди ночи Иван ощутил прикосновение.
– Тсс! – Дабрый, в трусах и тельняшке, прижал палец к губам и качнул головой в сторону балкона. – Выйдем.
Часы показывали третий час ночи. Иван с Дабрым прошли мимо спавшего Коляуса. На балконе было промозгло и зябко, с неба таращилась унылая луна. Под балконом дворник сгребал снежную кашу к жерлу ливневой канализации, за двором, на проезжей части, дорожники при свете фар чинили прореженный за зиму асфальт, по тротуарам куда-то спешила молодежь и возвращались со второй смены или из гостей компании и отдельные прохожие. По сравнению с днем, людей, конечно, было меньше в разы. Тихомировск не был большим городом, но люди в нем жили такие же, как везде, они брали пример со столицы, которая, как известно, не спит никогда.
– Маша, наверное, мало рассказала о себе, так? – тихо спросил Дабрый.
– Почти ничего. А что?
– С женитьбой ты решил серьезно?
– Попробуешь отговорить – станешь личным врагом.
Дабрый глядел вдаль, где легкое свечение намекало на скорый рассвет.
– У Маши сложная судьба. Лучше узнать обо всем от меня, чтобы не расспрашивать Машу о том, что она сама рассказать не захочет.
Иван приготовился как к бою: что бы ни произошло, он должен победить, потери не важны.
– Отец Маши погиб на производстве, когда Маша еще не родилась, – необычным для него тихим голосом продолжил Дабрый. – После родов ее мама, Анастасия Афанасьевна, погрузнела и подурнела, работа в больнице и дочери-погодки отнимали все время, найти подходящего мужчину не получалось много лет. А когда нашла… – Дабрый проскрипел зубами. – Отчим оказался педофилом. Старшая сестра обратилась в органы, отчима посадили за растление несовершеннолетних. Там с ним что-то случилось – говорят, повесился. Сестры жили с матерью, она не оправилась от случившегося и пошла по наклонной – водила домой мужиков, начала пить. В доме стоял дым коромыслом, гости Анастасии Афанасьевны разговаривали исключительно матом, утром не могли назвать друг друга по имени. Если ты не в курсе, то знай: Маша не переносит алкоголя, сигаретного дыма и сквернословия.
Дабрый считает сказанное проблемой? Он глубоко ошибается.
– Это все?
– Нет. Семейные беды продолжились. Анастасия Афанасьевна все чаще