научные симпозиумы, конференции и фестивали. Внутри он напоминал римский колизей, только под стеклянной крышей. Альберт был здесь первый раз и ему стало любопытно.
Некоторые гости уже занимали места в ложах высоко над сценой, а другие, видимо более низкого ранга, рассаживались в партере. Все были в ярких карнавальных масках. Кауперману тоже принесли на подносе на выбор несколько разных. Он взял маску злобного Арлекина. Девушка в меховом костюме белого кролика, предлагавшая эти маски тем, кто не принес свои, проводила его в ложу и осталась с ним.
Через минуту погас свет, и все прожекторы переключились на сцену застланную красными коврами.
Кауперман заскучал. Все, что будет дальше, он хорошо знал. Эротическое представление постепенно перейдет в откровенное групповое спаривание приглашенных актеров. Все это будет оформлено как религиозный обряд поклонения какому‑нибудь верховному существу. Его золотой трон с высокой резной спинкой стоял в глубине сцены. Что‑то похожее устраивал и сам Кауперман в студенческих кампусах. Только там было гораздо больше алкоголя и наркотиков. И меньше фальшивого, скучного пафоса.
Прожектора погасли, и в полной темноте внизу кто‑то зажег несколько факелов вокруг сцены. Запахло копотью и керосином. Оркестр в одной из лож громко заиграл Шопена. Одна за другой на сцену вышли девушки в длинных черных накидках до пола, с большими капюшонами и ярким алым подбоем.
В это время Каупермана привлек разговор в соседней ложе. Он не видел спорящих, но легко узнал голос одного из них. Это был тот, кто его сюда пригласил.
– Может когда‑нибудь человек и изменится к лучшему, но очень, очень не скоро, – убеждал он кого‑то. – А пока египтянин, рисовавший иероглифы в долине Нила, своими желаниями ничем не отличается от американца, жующего булку в Макдоналдсе здесь, в Нью‑Йорке.
– Ну а как же современные технологии? – пытался кто‑то ему возразить.
– Ваши технологии – это всего лишь совершенствование каменного топора и палки‑копалки, а не самого человека. Посмотрите на сцену… Посмотрите вокруг… Какие вам еще нужны доказательства?
В этот момент к девушкам на сцене, сбросившим плащи под которыми ничего из одежды больше не было, присоединились несколько обнаженных мужчин. Шопен сменился ритмичными звуками барабанов и бубнов. Для того, чтобы гостям было лучше видно происходящее, зажгли еще несколько факелов. Теперь на извивающихся блестящих от пота или масла обнаженных телах, имитирующих совокупление, мерцали блики от огня.
– Но разве не в этом смысл существования человека? Вы же сами этого хотели.
– Да я, собственно, и хотеть чего‑либо не умею. Мне это не дано. Я лишь наблюдаю и оцениваю, – рассмеялся знакомый Каупермана.
– Другими словами, вы ни за что не отвечаете ,– уже почти кричал кто‑то за стеной. – А что же делать нам?
– Варианта только два. Или уничтожить планету и погибнуть