Супруги оба пришли к согласию, что Мартин вернулся пьяным. Души их были лишены способности понимать красоту, иначе они поняли бы, что блестящие глаза и пылающее лицо свидетельствовали о первой юношеской любви.
– Нечего сказать, хороший пример детям, – фыркнул вдруг мистер Хиггинботам, нарушая молчание, наступившее по вине его жены, которым он тяготился. Порой он готов был сожалеть, что она так мало возражает ему.
– Если он еще раз явится в таком виде, то пусть лучше убирается от нас. Поняла? Не потерплю я такого безобразия, чтобы он в пьяном виде дебоширил при невинных детях!
Мистеру Хиггинботаму нравилось новое словечко: он недавно вычитал его в газете и заучил.
– Да, это чистый дебош – вот что это такое!
Жена опять вздохнула, огорченно покачала головой и продолжала работать. Мистер Хиггинботам снова взялся за газету.
– Он уплатил за стол и комнату за прошлую неделю? – спросил он, выглядывая из-за газеты.
Она утвердительно кивнула и затем добавила:
– У него еще есть деньги.
– Когда он опять отправляется в плавание?
– Наверное, когда истратит все, что заработал за прошлый рейс, – ответила она. – Вчера он ездил в Сан-Франциско, искал судно, куда бы поступить на службу. Но у него еще водятся деньги и потому он очень разборчив.
– Скажите, пожалуйста! Всякий матросишка еще важничать будет! – опять фыркнул мистер Хиггинботам. – Разборчив, тоже! Он-то!
– Он что-то говорил про шхуну, которая готовится к отплытию в какие-то чужие страны – искать зарытый клад; сказал, что поедет на ней, если у него хватит денег дотянуть до дня ее выхода в море.
– Если бы он решил остепениться, я дал бы ему работу – разъезжать с фургоном, – сказал ее муж далеко не доброжелательным тоном. – Том ушел от меня.
Жена поглядела на него с тревожно-вопросительным выражением в глазах.
– Сегодня ушел. Поступает к Коррузерсам. Они обещают ему жалованье, которое я не в состоянии платить.
– Я тебя предупреждала, что придется с ним расстаться, – воскликнула она. – Ты слишком мало платил за его работу.
– Слушай, старуха, – с угрозой в голосе проговорил мистер Хиггинботам, – в тысячный раз говорю тебе, чтобы ты не совала нос не в свое дело. В последний раз повторяю.
– Мне все равно, – захныкала она. – Том был хороший мальчик.
Муж со злостью взглянул на нее, это была неслыханная с ее стороны дерзость.
– Если бы этот твой брат хоть грош стоил, он сам взялся бы ездить с фургоном, – буркнул он.
– Да ведь он же платит за стол и комнату, – последовал ответ. – И он мне брат, а раз он тебе ничего не должен, нечего и приставать к нему. Да и я могу, наконец, возмутиться, хотя и живу с тобой целых семь лет.
– Ты ему сказала, что он должен платить за лишний газ, если будет читать по ночам? – спросил он.
Миссис Хиггинботам не ответила. Ее возмущение угасло, уступив место усталости. Муж торжествовал. Он уничтожил ее. Глаза его горели злобным огнем, а слух наслаждался тихими всхлипываниями,