этой жидкостью питается… дракон?
Гунтер молча кивнул, забрал палочку обратно и щелкнул зажигалкой. Ветка ярко вспыхнула, а когда огонь начал подбираться к пальцам, германец бросил ее под ноги и затоптал.
– Мессир действительно исполнил что обещал, – пробормотал Гунтер, – полные баки. А горючее – самое лучшее.
– Так, – отец Колумбан приобрел решительный вид, – я начинаю понимать, что сия… э… небесная колесница – совсем не дракон и не крокодил, но творение рук человеческих. Постарайся объяснить мне, почему твой Люфтваффе летает и зачем ему необходима эта вонючая жидкость?
– Хорошо, – сдался Гунтер, – понимаете ли, святой отец, для того, чтобы взлететь, необходимо очень быстро раскрутить вон ту штуковину, – оруженосец сэра Мишеля указал на винт, – она приводится в движение особым механизмом…
Пока святой Колумбан и германец обсуждали принципы практического воздухоплавания и теории построения летательных аппаратов тяжелее воздуха, неподалеку от самолета, возле привязанных к дереву лошадей, которые принялись щипать сочную луговую траву, мирно беседовали сэр Мишель и сэр Горациус. И некому было подивиться на странную картину: летчик германских ВВС с монахом оживленно спорят о чем-то, поочередно заглядывая в кабину «Юнкерса», а неподалеку отдыхают, полулежа в траве, и ведут неторопливую куртуазную беседу два рыцаря…
Довольно скоро сэр Мишель сумел убедить упрямого сэра Горациуса, что Люфтваффе вовсе никакой не крокодил, и взял у наваррца слово, что сэр Горациус не станет предпринимать каких-либо действий во вред ручному дракону. Далее речь зашла о недавнем происшествии в монастыре Святой Троицы. Выяснилось, что сэр Горациус только сегодня покинул гостеприимные стены обители и направлялся на юг, в Аквитанию, а дальше в королевство Сицилийское, к королю Ричарду. Решив срезать путь напрямик, ибо дорога описывала вокруг леса широкую петлю, наваррец наткнулся на дракона и, возомнив, что сие чудовище есть крокодил, невесть как попавший в Нормандию, вызвал тварь на поединок. Внимательно слушая историю сэра Горациуса, сэр Мишель вспомнил, что именно ему он проиграл свои доспехи и меч, и решив, что неплохо было бы вернуть дорогое вооружение, поинтересовался:
– Благородный сэр, не угодно ли будет вам позволить мне выкупить некоторые из моих вещей, перешедших к вам в монастыре Святой Троицы?
Сэр Горациус пожал плечами и сообщил:
– К превеликому моему сожалению, ничего из вашей собственности, сэр, при мне нет, ибо часть таковой я проиграл в кости сэру Понтию Ломбардскому, коий прибыл в обитель Святой Троицы намедни вечером. Кое-что я продал гораздо раньше, дабы восполнить подходившие к концу запасы вина…
Выяснилось следующее: сэр Понтий успел показать себя также и в монастыре, куда он прибыл, премного страдая от раны, причиненной чудесным оружием Джонни. К вечеру же, когда действие целебных мазей, наложенных на рану ломбардца сердобольными монахами, принесло облегчение, он, напившись, начал приставать к наиболее благообразным из молодых