(загадочно). Да как сказать… Монетку дашь, может, и покажу тебе кой-чего важное.
МАРТИНА (фыркая). Шустрый какой. Монетку! Сперва покажи, что там у тебя.
ПАВОЛ(растягивая слова). Не-е-ет, сперва денег дай.
МАРТИНА (с показной строгостью). Не стыдно на смерти подруги наживаться?
ПАВОЛ (дерзко). Ты меня не совести. Если бы это помогло Элишку вернуть, я бы за так отдал. А раз уже не воротишь… Хоть хлеба с медом куплю, да помяну ее по-человечески.
МАРТИНА (позвякивая монетами). Уговорил. Вот тебе три геллера, хватит? Что там у тебя?
ПАВОЛ (доставая из кармана). Пузырек из синего стекла.
МАРТИНА (с интересом). И с чем он?
МАЛЬЧИК (шмыгая носом). Пустой.
МАРТИНА (возмущенно). На кой мне сдался пустой пузырек? Верни деньги, обманщик!
ПАВОЛ (хитро улыбаясь). Ты погоди, дослушай. В том пузырьке вроде лекарство было. Его Элишка третьего дня в реку вылила. Пузырек этот хотела туда же зашвырнуть. Но я уговорил мне отдать, уж больно красивый. Тут и картинка есть, прям на стекле выбитая. Очень заковыристая картинка, я через нее на солнце смотрел и все гадал, что же она означает. Ты посмотри, может, и узнаешь чего…
МАРТИНА (рассказывает). Картинка и впрямь впечатляла – пять орлов разлетаются полукругом, над ними чаша, а еще выше то ли солнце, то ли звезда о семи лучах. Долго разглядывала ее, все пыталась поймать ускользающее ощущение. Я ведь уже встречала такой рисунок. Но где? Вспомнить бы… Проходя по Староместной площади, я решила довериться судьбе – свернула в первый попавшийся проулок, потом за домом с белыми львами, пошла наугад. Прага сама подскажет, куда мне нужно. Приведет к нужной двери. Через час бесцельных блужданий набрела на незнакомый тупик, хотя казалось, что я все закоулки с детства исходила. Прошла до конца и уперлась в стену покосившегося домика. Обошла по кругу, глянула на него спереди – и ахнула. Вывеска потемнела от времени, но все же я увидела и орлов, и чашу со звездой. Точно! Здесь же алхимик живет, пане Ладислав из Моравии. Десять лет назад я на этих орлов прибегала любоваться чуть не каждый день, тогда вывеска сверкала и искрилась. Было в ней что-то по-настоящему волшебное, казалось, что птицы вправду машут крыльями, а лучи звезды загорались всеми цветами радуги…
Но с тех пор многое переменилось. Дом покрылся копотью и черной плесенью, окна заросли жирной грязью. Сам алхимик, и в прежние годы не слывший образцом дружелюбия, стал желчным и озлобленным старикашкой. К нему и днем-то немногие отважатся зайти с расспросами, а уж сейчас, в сумерках, никто не сунется и подавно. Я вспомнила любимую бабушкину присказку: «Что ни моравец, то мерзавец. Держись от них подальше, деточка!» Заробела идти в одиночку. Хоть и претит мне эта затея, но придется сбегать за полицейскими.
МАРТИНА приходит в полицейский участок, за столом сидит ВОРЖИШЕК.
ВОРЖИШЕК (шелестя бумагами). Алхимика? На допрос? Насмешила, стрекоза. Пане Доминик давно ушел домой, да и мне пора на боковую. Засиделся с этим треклятым