Птица и ольха: сборник молодой поэзии Челябинска. Екатерина Коляченко

– только маме.

      Остальные тебя не знают

      И не станут искать средь льдов.

      А казалось, любили очень –

      Вы друг другу звонили ночью

      И клялись, что однажды – точно –

      Будет мир весь подвластен вам.

      Герда верить хотела в это,

      Но теперь на исходе лето,

      И дыра между рёбер где-то

      Снова гонит её в туман.

      Полустанки, пустые полки.

      Рельсы светятся, как осколки.

      Кая знаете? Всё без толку:

      Нужен северный самый край.

      Только Каю никто не нужен:

      Ни любовь не спасёт, ни дружба.

      Раскроши перед ним всю душу –

      Из неё сложит слово Кай.

      Герда пишет: «Спокойной, мама,

      Возвращаться пока что рано,

      Дам чутка затянуться ранам,

      Вот бы только его обнять».

      Снег хрустит под её ногами.

      И выходит встречать дворами

      Кай с улыбкой из льда и стали

      Герду номер сто тридцать пять.

      Олень

      Это был самый большой олень –

      таких ни в стадах не найти, ни в тундре,

      собой заслонил он полярный день,

      и взгляд у него был печально-мудрый.

      Рога подцепили ночной туман –

      как будто окутаны паутиной.

      Олень стоял и, похоже, знал,

      что от погибели не уйти ему.

      Глаза черны, и кривятся губы –

      улыбка смерти светла, как день.

      «Давай его убивать не будем, – сказал я, –

      пусть поживёт олень».

      Но брат свой лук натянул упруго,

      прищурил строгий раскосый глаз.

      Олень стоял, и молчала тундра,

      и всё смотрело вокруг на нас: