дорогу назад? – крикнул я ей вслед.
Марина, словно ничего не произошло, мило кивнула мне в ответ и помахала полотенцем. Удивительная всё-таки способность мгновенно переворачивать страницы жизни, подумал я. Это от скудости ума или же выработанное веками стремление к выживанию в различных условиях? Ведь при всей однозначности ситуации я, считая себя правым, всё-таки выполнил все ее пожелания. И теперь она, предав меня в первый же день, лежит на одном из самых дорогих пляжей Франции, пьет шампанское и, вполне вероятно, пишет о своих впечатлениях подруге да еще и строит глазки загорающим рядом французам. А я, борец за справедливость и честность в отношениях, уныло бреду по набережной, и голова моя занята только мыслями о ней.
Буря протеста захлестнула меня, я посмотрел по сторонам и, увидев витрину магазина, с которой на меня большими глазами смотрело алое сердце, ринулся внутрь. Мне хотелось бунта!
Дойдя до квартиры, я сел за ноутбук и принялся искать билеты, Черт с ним, с деньгами. Ближайший рейс завтра в двенадцать. Она полетит домой к своей ненаглядной. А я? Ну, надежды познакомиться здесь с кем-нибудь точно нет. А это значит переезжать из города в город и просиживать весь день в отелях. А потом рассказывать всем о прелестях Лазурного побережья, которые я видел из окон отелей?
«Главное – не делать скоропалительных выводов. Завтра утром решу все на холодную голову», – нашел я позорно компромиссное решение и довольный собой откинулся на диван и задремал.
Проснулся я от гнетущей тишины. Часы показывали четверть восьмого, я в ужасе понял, что ключей у Марины не было. Даже если бы она нашла дорогу назад, номер квартиры ей был точно неизвестен.
Вылетев из дома, я почти побежал в сторону пляжа, как вдруг на веранде Salcedo заметил своего нового знакомого, шефа Люка, который мило ворковал с Мариной, несмотря на почти полный зал гостей.
«Вот ведь дрянь», – подумал я, не вполне осознавая, кому именно из этой парочки я адресовал свое оскорбление.
Марина, красная от майского солнца, с бокалом белого вина смеялась шуткам уже не такого приятного француза, каким он показался мне днем. Интересно, как она понимает его с ее-то знанием английского.
Мне хотелось исчезнуть незаметно, но суетливый старт моих поисков, конечно, не остался незамеченным. Было понятно, что я чувствовал вину, и она в полной мере наслаждалась победой, сидя в компании бездарного повара, непонятно за что получившего звезду Мишлена.
– Бон суар, мсье Люк. – Я попытался сохранить лицо, сделав вид, что именно тут и надеялся ее увидеть. – Я думал ты потерялась, а потом догадался, что ты задержалась тут.
Люк, немного сконфуженный надвигающимся конфликтом, поднялся из-за стола и скрылся в зале ресторана.
– Да, я так и поняла, – она улыбнулась, – а ты что, на пробежку?
– Почему?
– Ну, ты выбежал из подъезда так, – съязвила она, – что мы с Люком подумали, что ты решил поставить рекорд по вечернему бегу.
«Мы с Люком…» Надо же, как быстро они находят новые ветки, словно обезьяны, прыгая