оказалось недееспособным, ввело в силу иные законы.
Эволюция показала себя во всем великолепии.
Вода – основа жизни. Когда человечество стерло себя, было очищено поле для созидания.
На свободном пространстве тишины было сказано новое… слово. И запись информации инициировалась. Я стал свидетелем невероятного, величественного явления.
Смерть, возрождение и преображение.
Кем бы и чем бы ни был современный Алекс, он, то есть я… мы, все мои грани и модули идентичности, солидарны в признании реальности высшей силы. Разум это, душа или нечто более универсальное – мы не способны понять. Но нас не разрушает приятие непостижимости.
Значит, мы тоже эволюционируем.
Элена. Пульс сто пятьдесят
Чего бы ни добивался Ларкс своими угрозами, одной из целей он уже достиг. Я начала нервничать. Даже не уснула, вернувшись домой. Лежала и слушала, как звенят сосновые иглы – ветер задувает с запада. Значит, дождей в ближайшее время не приключится… хотя – что мне с того?
Очень далеко, в ночи, кто-то вдохновенно воет. Или поет, не знаю. Слишком далеко и тихо. Только мне, пожалуй, и слышно… хотя – важно ли это?
Без труда различаю ближнее: по темной лестнице, вздыхая и ругаясь на свою ночную слепоту, крадется припозднившаяся Мари. Трёт замерзшие руки. Для неё ночь – холодна. Уши трёт… икает, якобы потому, что кто-то отругал её. Мари верит в приметы. Сейчас она встречается с Пашей, Ренатом и Тором. Кажется, именно так… Ничего себе набор имен, но мне что с того? Пуш – открытый город. Мы учим врачей и принимаем переселенцев. У нас говорят на дюжине наречий, имена детям дают самые разные.
И все же Тор – это кто? Сестра упоминала его имя и вчера тоже… вот, опять! Сопит в коридоре, бормочет: «гадский Тор». Уж не из людей ли Юргена?
Я резко села. Сердце сдвоило удары, замерло… Вдруг знакомство Тора и Мари – часть плана Ларкса? Ох, всего можно ждать, сестра то и дело ловко переходит от приязни к игнору, держит несчастных ухажеров в напряжении. И ей верят, и её, если что, прощают. Нет: это она прощает, вот к чему сводится всякая история. Мари трогательная. Её беззащитность совершенна и безотказна для поклонников. Еще вчера мне казалось, что детские игры сестры не опасны. Мари никого не обижала всерьез. Опять же, я, если что, прикрывала её. Но Ларкс и его угрозы…
Я в два прыжка оказалась в коридоре, поймала Мари за руку, зажала ей рот – сестра имеет привычку пищать из-за всякой мелочи. Вот: дернулась, задохнулась… расслабилась и кивнула – мол, узнала, отпусти. Мы скользнули за порог её крохотной комнатушки и прикрыли дверь. В два шага до кровати Мари умудрилась избавиться от платья – оно улетело влево, я поймала, встряхнула, свернула и повесила на спинку стула. Тапки срикошетили от стены – я взяла их в прыжке, аккуратно поставила у кровати, мысками к двери. Поясок повис на светильнике, откуда был мною снят и смотан.
Пока