возникают образы практик, в которых есть издевательство, унижение и, наверное, порка. В действительности это не так. В основе лежат три главных принципа – безопасность, разумность, добровольность, поэтому принуждение, агрессивность недопустимы. Обязательно есть специальное стоп-слово, по которому человек прекращает делать неприятную для партнера вещь. Отношения условно делятся на роли – «нижнего», то есть подчиненного, или сабмиссива, и «верхнего», то есть доминанта. Некоторые придерживаются этих рамок, другие могут меняться местами. Составляющих всего три: связывание; господство; садизм и мазохизм. Что из этого использовать, пара решает сама. Ключевой момент – это соблюдение техники безопасности. Ответственность за здоровье «нижнего» лежит на «верхнем».
Некоторые думают, что БДСМ – извращение, к нему склонны «больные» люди, и, рассказывая на сессиях, что им нравится боль и насилие, они считают себя ненормальными. На самом деле все несколько иначе – такое поведение свойственно большому количеству людей.
Наша голова работает на бессознательном уровне. Если родители часто орут на ребенка, бьют его, унижают, то во взрослой жизни он будет искать только такое отношение, подсознательно связывая его с любовью – потому что другой любви не знает. Взрослым понять это сложно, но с позиции ребенка все объяснимо. Детство для каждого из нас – это время ограничений, в детстве ответственность лежит на маме и папе. Шлепки, порка и прочее воспринимается как проявление любви и заботы. А отсюда рождается вывод, что в основе любой иерархии – унижение и подчинение.
Возможно и другое: человеку наскучила серая и пресная жизнь. Использование нетрадиционных техник дает яркие эмоции. Принадлежность к субкультуре способствует формированию ощущения «элитности». Играя разные роли, личность бессознательно испытывает разные чувства. Желание кем-то управлять, подчинять себе обусловлено тем, что в реальной жизни человеку не доверяют. То есть таким образом он реализует свои потребности.
Если следовать теории Эрика Берна о ролях, то к БДСМ склонны люди, которые мечутся между «родителем» и «ребенком». Подобное поведение дает возможность уйти от давящей иерархии, реализовать потребность меняться ролями.
Шибари – это нормально?
К психологу обращаются с разными вопросами, но иногда случается слышать такое, что не сразу находишь нужные слова и решения. Однако человек пришел за помощью, и, раз взялся за гуж – не говори, что не дюж.
Мой клиент – мужчина чуть меньше пятидесяти. Солидный, манерный, с бегающим взглядом – у меня возникли ассоциации с эпохой 90-х. Я предупредила, что если у него что-то связанное с убийством, то это не ко мне, и я промолчать, утаить не могу – обязана буду рассказать. Клиент улыбнулся и сказал: «Нет, не совсем про это».
Минут пятнадцать он не мог сообразить, как вести себя на приеме у психолога, – все ему было не так и не то. Моя задача – сделать так, чтобы человек смог выразить то, зачем пришел, раз уж решил прийти. И спустя еще двадцать минут мужчина