в которой две составленные вместе железные койки занимали почти все свободное место. Лиза тоже не жаловалась, как подобает жене военного, стойко переносила тяготы и лишения, но давалось ей это тяжелее, чем другим девчонкам, выскочившим замуж из сельских домов или густонаселенных коммуналок.
Стасик родился в срок, вроде бы все прошло без проблем и осложнений, Иван, как положено, проставился товарищам, втиснул в комнату детскую кроватку, для чего пришлось подарить соседям обеденный стол, и стал ждать, когда его накроет волна отцовской любви.
Только ничего в его душе не перевернулось, когда он взял на руки перевязанный голубой ленточкой кулек. Просто появился маленький человечек, о котором он должен заботиться, вот и все, и никакой эйфории.
Стасик много плакал по ночам, Иван не высыпался и последними словами клял себя за то, что злится на ни в чем не повинного ребенка. Ему говорили, что это газики и тут ничего не поделаешь, надо просто перетерпеть это сложное время, потом предстоит взять еще один рубеж под названием «зубки», ну а после с каждым днем будет становиться все радостнее и интереснее. Первые шаги, первое слово, а там оглянуться не успеют, как поведут сына в первый класс. Что ж, Иван терпел, и пока Лиза по ночам укачивала сына, он представлял себе радостные картины, как играет в футбол с повзрослевшим Стасиком, как учит плавать, как ведет его на аэродром и показывает, на каких папка летает мощных истребителях.
Только ничего этого не сбылось, в три месяца Стасик тяжело заболел пневмонией. Потребовалась госпитализация, и несколько дней врачи не ручались за его жизнь, потом вроде обошлось, Иван вздохнул с облегчением, но не успел сын выписаться из больницы, как у него началась кишечная инфекция, а следом снова простуда. Лиза осунулась, почернела, взгляд сделался тяжелым и настороженным. Она будто толкала время вперед, чтобы приблизить выздоровление сына, а в те редкие дни, когда он был в порядке, наоборот, пыталась затормозить, остановить часы, чтобы не наступал новый день с новой болезнью.
Ребенок хныкал, обессиленный температурой, а Иван не понимал, как может быть, что он сидит рядом, крепкий мужик, и ничего не в силах сделать для родного сына. Сколько ни качай на руках, ни обнимай, ни целуй, а здоровья своего не передашь и болезни на себя не примешь. Это казалось чудовищной несправедливостью.
Вскоре стало ясно, что если они не хотят погубить ребенка, то надо везти его домой, в Москву, к хорошим врачам и в нормальный климат.
Лиза уехала, а он остался служить. Можно было попросить перевод, и его рапорт наверняка удовлетворили бы, но участковая уверяла, что «к трем годам малыш перерастет, выправится», да и Лизе все равно надо закончить институт. Стоит ли бросать службу, которая ему нравится и где открываются очень хорошие перспективы, только чтобы не разлучаться на годик-другой?
Иван не скучал по семье. Лучше знать, что они благополучны вдали, чем страдают рядом с ним.
Правда,