бегу мыться каждый раз после того, как он меня касается?
– Я и на своем месте ничего не сделала, – отвечаю.
Глава 5
Пингвин так и не приходит ночевать, и я в кои-то веки ложусь спать в кровати. Обычно предпочитаю спать на полу – отдельно.
Но сегодня мягкая кровать, по сравнению с напольным пластиком, не способствует крепкому сну. Всю ночь ворочаюсь с боку на бок. Меня преследуют сны – странные сны.
Сначала все почти безобидно: мне снится рыжеволосая девушка, мы с ней гуляем по какому-то зеленому городу, смеемся, едим мороженое. Я даже откуда-то знаю ее имя – Джилл. И Джилл – моя подруга, смешная и открытая. Мне хорошо в ее обществе.
Сон легкий и приятный, я почти расслабляюсь, когда ему на смену приходит другой.
…Я голая. Но нахожусь не в ванной, и не в спальне, и даже не в постели с мужчиной. Я на улице, в толпе таких же голых людей.
Шум, гомон голосов. Головы прохожих, повернутые в нашу сторону. Мальчик с огромными голубыми глазами показывает на нас пальцем и тянет мать за руку…
А я не стесняюсь своей наготы. Мне весело, мне легко. И вместо того, чтобы спрятаться или прикрыться, запрыгиваю на крышу припаркованного у обочины флайера и что-то кричу, размахивая руками.
Другие обнаженные люди подбадривают меня снизу. Среди них все та же Джилл, с которой мы ели мороженое в прошлом сне. Но она другая, совсем юная, с острыми выпирающими ключицами и яркими веснушками на носу. Она тоже без одежды – лишь зеленые лоскутки в области сосков и между ног.
Опускаю взгляд на себя и понимаю, что такие же прикрывающие кусочки приклеены и к моему телу, но они настолько невесомы, что совершенно их не чувствую.
А потом кто-то стаскивает меня с крыши транспортного средства. Вижу руку в черной перчатке и пальцы, как гвозди впивающиеся в мою кожу на запястье и оставляющие красные отметины.
Бег, погоня, прерывистое дыхание. Босые ноги, изрезанные осколками битого стекла.
И следующая картинка: одна из дверей, мимо которых я бегу, открывается, и мое запястье снова обхватывают чужие пальцы. Но они другие, не те, что в перчатках, эти теплые, держат крепко, но не больно, затаскивают внутрь.
Хлопает дверь, и я оказываюсь практически прижата к парню в светлой футболке. Не вижу лица – он слишком близко, и мой взгляд почему-то устремлен ему в шею.
– Придурок, руки убрал! – шиплю и вырываюсь.
Но эта эмоция лишь напоказ. Мне не страшно, и я не злюсь – мне весело и хочется хохотать.
Отступаю и вскидываю глаза на молодого человека, гостьей которого внезапно оказалась. У него красивое тело, и я почти успеваю взглянуть в его лицо, как картинка осыпается мириадами серебряных звезд…
Кто-то истошно кричит, и я подскакиваю на кровати.
Сердце колотится как сумасшедшее. Крики, голые люди… Мне требуется не меньше минуты, чтобы понять, где обрывается сон и начинается реальность.
А потом крик повторяется, и уже не вызывает сомнений: я на Птицеферме, лагере заключенных