собственную трусость численным превосходством противника низко! – вмешался Виктор Петрович.
– Прекрасно! Вот я уже и трус!
– Илюша, я не говорю, что те мальчики, твои одноклассники, были правы…
– Вообще-то, мама, ты именно это и говоришь!
Кристина поднялась из-за стола:
– Так, все, меня это достало! Ссорьтесь без меня!
– А НУ СЯДЬ!
Мгновенный переход от фальшивой умильности к ярости в голосе матери испугал Кристину.
Вот оно, то главное, ради чего все затевалось. Можно отказаться от жирного мяса, но нельзя по своей воле выйти из-за стола, если мамочка еще не закончила экзекуцию.
Побледневшая Кристина молча опустилась на место.
Бунт на корабле был подавлен.
– А мне нравится вид на Кремль, – пробормотала Варвара.
Илья молчал, глядя перед собой застывшим взглядом. Виктор Петрович чавкал.
Мне потребовалось довольно много времени, чтобы понять: у некоторых семья – это не место, где можно быть самим собой рядом с теми, кто тебя любит. Это поле боя. Всегда. Каждую минуту. Чем дольше и безмятежнее затишье, тем мощнее будет взрыв.
В некотором смысле Ульяне Степановне не позавидуешь. Она – главнокомандующий, у которого один солдат то и дело пытается дезертировать, другой способен случайно подорвать себя вместо противника, а третий не оправдал возложенных на него надежд и остался пешкой, вместо того чтобы выйти в ферзи. Он мог стать знаменитым фигуристом! Великим математиком! В него столько вкладывали, его так упорно толкали в нужную сторону! Не думаю, что Харламовы когда-либо способны были рассмотреть своего настоящего сына: тихого заикающегося мальчика, любителя сложных конструкторов и книжек по физике.
Этого крушения надежд Ульяна Степановна так и не простила Илье. Заурядный программист, довольный своей участью! Трудно не презирать человека с такими мелкими устремлениями.
Звонок в дверь нарушил тягостное молчание.
Ева с криком «Тетя Галя, тетя Галя!» промчалась по коридору к двери, за ней протопал Антошка.
Дети любят нашу соседку. У Галины Андреевны Ежовой легкий характер, а главное, всегда наготове для них пара конфет.
– Дорогие мои, я буквально на секунду! Не буду вас отвлекать!
Я всегда любуюсь Ежовой. Галя то и дело примеряет образ «горожанка в сельской местности» с упоением девочки, обнаружившей в бабушкином шкафу сарафан и кокошник.
Сегодня она в длинном льняном платье с вышивкой. Волосы убраны в две косы, в вырезе посверкивает старомодная подвеска с гранатами. Галя принципиально не покупает новых украшений; по ее словам, в них нет души. Все, что у нее есть, вынуто из потертого сундучка с брошками, браслетиками и прочими грубоватыми побрякушками советских времен.
С приходом Галины тягостная атмосфера немного разрядилась. Она принесла половину пирога собственного изготовления: слоеное тесто, начинка из шпината с брынзой, в которую добавлены какие-то ароматные травки.
– Половину себе оставила, пожадничала! – Ежова поцеловала Еву на прощанье. – Обожаю