времена, авва! разве не сказал Спаситель наш, что лишь малому стаду благоволил дать Отец Царство Свое? Тогда авва Веселеил воздел руки свои к небу и воскликнул: горе нам! возомнили мы себя малым стадом, не явив в жизни своей и малой добродетели! Ныне злобу свою оправдываем мы изречениями Господними и на каждое безобразие свое тщимся отыскать оправдание в писаниях святых отцов наших. Но говорю вам: когда бы поистине исполнили христиане заповеди Господни о любви и милосердии к ближним своим, возросли бы они в великое и дивное стадо и распространились бы даже до пределов земли.
Спросили раз авву Питтака: что лучше всего? Авва ответил: хорошо делать то, чем ты занят на данный момент.
Авва Феодор, быв спрошен о любомудрии, сказал: все любители мудрости занимаются тем, что облекают созерцаемую ими реальность в словесные выражения; однако хорошие любомудры понимают, что их выражения условны, будучи символами и мифами, подобными сказанию аввы Платона о пещере; дурные же любомудры становятся проповедниками и навязывают свои выражения как безусловные истины, называя их богодухновенными догматами; вот в чем разница между истинным любомудрием и религией.
Пришли братия к авве Веселеилу и жаловались: ходили мы к авве Патермуфию, но он не принял нас, сказав: не могу быть одновременно с людьми и с Богом. Авва Веселеил сказал: тщетно авва Патермуфий взыскует пути к обожению, ибо Бог всегда пребывает и Сам с Собой, и с людьми, и со всякою тварью.
Авва Антисфен Афинский говорил: не завидуйте, если не хотите быть врагами самим себе; ибо, как ржавчина съедает железо, так завистников пожирает их собственный нрав.
Еще говорил авва Антисфен: все стремящиеся к добродетели – друзья между собой по самой природе их стремления; если же нет между ними приязни, надо рассмотреть, не к другому ли чему они на самом деле стремятся.
Однажды в воскресный день, когда вспоминается в Церкви притча Христова о блудном сыне, после божественной службы собрались отцы и старцы беседовать о Писании. И авва Григорий много рассуждал о том, что свиной корм, коим питался младший сын на чужбине, есть символ нечистых страстей и мирских желаний; телец же, коего заколол отец для вернувшегося блудного сына, есть символ Тела Христова, причастия коего сподобляется верующий, отстав от мирской суеты и покаявшись перед Отцом Небесным; и все отцы с умилением внимали. Случилась же тут и амма Елисавета; выслушав авву Григория, она спросила: что же скажешь ты, авва, о старшем сыне из притчи? Авва же Григорий ответил: и что говорить о нем? ясно, что он исполнял волю отца и жил благочестиво. Амма Елисавета промолвила: странно! жил он благочестиво, никогда не преступил отцовского повеления, однако же за свое благочестие не получил от любящего отца ничего и даже позавидовал младшему брату, который вернулся домой нищим оборванцем и в кои-то веки поел досыта. Что же, таков итог благочестивой