с темным ободком, который опоясывал радужку. Женщина нервно заправила светлые пряди за уши и уже вопросительно взглянула на дочь.
– Ты же не стала бы скрывать от меня что-то, ведь так? – осторожно спросила Вирджиния, не отрывая проницательного взгляда от матери.
Николь виновато опустила взгляд, начав рассматривать свои руки и катая шарик из хлебных крошек, лежавших на столе, и молчала.
Вирджиния терпеливо ждала, ощущая, как в ее груди защемило сердце. Неужели ее мать настолько не доверяет ей? Неужели она не скажет ей правду?
– Знаешь, детка… – прошептала наконец Николь, – после смерти твоего папы я долго думала о том, как мы жили все то время, пока он был жив. Думала о постоянных срывах, о его проблемах, которые отражались на нашей семье.
Вирджиния молчала. Мысли об отце не вызывали у нее никаких эмоций. Ни скорби, ни сожаления. Его словно никогда и не существовало для нее. Казалось, будто ее мать говорит о каком-то человеке, которого Вирджиния никогда не знала.
– Я только сейчас полностью осознала, что он не любил нас! – Николь произнесла это быстро и мгновенно замолкла, взглянув на свою дочь, и, не увидев никакой реакции, продолжила:
– Я помню нашу с ним первую встречу. Помню все до мелочей. Помню наши свидания, свадьбу, как он забирал нас с тобой из родильного дома. Я все это помню, и правда думала, что люблю этого человека, но нет, это не так. Это была болезненная привычка. Я так боялась неизвестности, той, что настанет, если уйду от него, поэтому просто старалась молчать, сохранять спокойствие и терпеть все, что он вытворял.
Вирджиния почувствовала, как боль растекается в ее груди, и тяжело сглотнула, чтобы не дать слабину и не разрыдаться. Николь продолжала говорить. Ее словно прорвало, она так долго об этом молчала, молчала о самом главном, что теперь она не могла остановить нескончаемый поток слов, который рвался наружу.
– А когда мне сообщили о его смерти, я так испугалась именно этой неизвестности в дальнейшем, испугалась за тебя. Как ты будешь без отца? И только спустя время, я начала понимать, что его никогда и не было в нашей семье. Он был грузом, тянул вниз, в долговую яму, из которой мы никогда бы не вылезли! Бернард, он… не думал о нас, когда брал очередной долг, не думал о том, как расплатится за него, и как мы будем жить! И даже когда он нашел новую работу и пропадал на целый день, а иногда на ночь… это не принесло в нашу семью счастья, ты помнишь.
Плечи матери начали дрожать, Вирджиния, не выдержав этого, подошла к ней, заключив в объятия. На кухне повисла тишина. Девушка держала свою мать в крепком кольце рук и молчала. Разговор вышел совсем не таким, каким она себе представляла. Тишину разорвал сорванный голос Николь:
– Недавно я познакомилась с мужчиной.
Мать отстранилась от дочери и взяла ее за плечи, заставляя посмотреть ей в глаза.
– Вирджиния, я никогда не чувствовала себя так, как чувствую себя рядом с ним, но он меня младше,