явно переоцениваешь свои силы раз в тысячу, – ответил парень, глядя на свою крепкую ладонь, на которой лежала белая, почти прозрачная кисть девушки.
Аня подняла глаза на мать, которая сейчас стояла в сторонке, все еще не решаясь подойти после того, как ее дочь перенесли с каталки на кровать.
– Мам, он не верит, что я занималась армрестлингом, – обратилась она к матери.
– Да, наша чудачка, действительно занималась этим видом спорта, – подтвердила Лилия Романовна – и, даже какие-то там места занимала. – Женщина улыбнулась впервые за долгое время, вспоминая веселые времена, когда они с мужем ходили на соревнования по армреслингу, и наблюдая, как крепкие подростки с ужасом обнаруживали, что хрупкая девочка укладывала их руку на стол почти без видимых усилий.
– Никогда бы не подумал! – удивился Даниил.
– Я даже на районных соревнованиях, заняла первое место среди подростков, – слабо улыбнулась Аня. – Папа очень любил на мои соревнования приходить, он всегда говорил, что наслаждается, видя, как мои соперницы удивляются, когда я их побеждаю.
– Да, Слава всегда в такие моменты с гордостью произносил: «Моя дочка!» – вздохнула Лилия Романовна.
Она присела на стул, рядом с кроватью дочери, и задумалась, уносясь мысленно в то счастливое время, когда Аня еще училась в школе, а Вячеслав работал в ИЯФе (институте ядерной физики) старшим научным сотрудником. Женщина не подозревала, что на работе муж получает немалую дозу радиации и знает об этом, соглашаясь на риск ради науки.
Вячеслав надеялся, что сумеет дожить до пенсии, но не рассчитывал пережить выход на нее. Но мужчина недооценил вредоносную дозу радиации и умер от белокровия, когда ему еще не исполнилось и сорока лет, а его дочери едва «стукнуло» пятнадцать. Он успел порадоваться успехам дочери пока она училась в музыкальной школе, но дальше Анне с матерью пришлось жить без кормильца, и теперь в их доме почти никогда не было слышно смеха. Стоило Анне рассмеяться, как Лилия Романовна вздрагивала и осуждающе смотрела на дочь, будто своей радостью та предает память об отце. И Аня почти разучилась смеяться. Сейчас, вспоминая прошлое, Лилия Романовна сказала:
– А ты ведь всегда была хохотушкой, – женщина грустно взглянула на дочь.
– Тогда все было иначе, – Аня тихо закрыла глаза. – Можно, я посплю? Глаза слипаются, сил нет.
– Да, конечно! – спохватился Даниил, – я посижу тихонько рядышком?
– Нет, идите оба домой. Я теперь до утра буду спать. Мам, пожалуйста, иди домой, поспи. Сейчас уже поздно, скоро автобусы перестанут ходить.
– Я буду спать здесь, – ответила женщина. – А ты иди, Даниил. Я тебе потом позвоню, когда она проснется. И завтра иди на учебу. Узнай, что там да как. Может быть, мне нужно ноты занести тому, кто вместо Ани будет выступать на концерте?
– Нет, мама! Я буду играть, время еще есть. Я восстановлюсь. – Девушка посмотрела на Даниила. – Пожалуйста, скажи им, что я буду играть на этом концерте. У меня же только