он на мне злость не срывает. Работу я бросила, занимаюсь домом, веришь ли – обеды ему сама готовила, от скуки-то чего не сделаешь?
– Бывает… – буркнула Лола.
Она и сама, внимая советам своей замечательной черноморской тетки Калерии Ивановны, готовила иногда для Лени обеды и ужины. Тетка утверждала, что мужчину нужно кормить вкусно и разнообразно, тогда он будет сытый и сонный, и никаких крамольных мыслей в его голову не придет.
– Все хорошо, стала я уж и о ребенке подумывать, – говорила Люда, – а то вроде и скучновато иногда делается. Подруг у меня мало, прежние-то девочки из турфирмы все работают, им некогда по спа-салонам да по фитнесам бегать. А новые не подруги, только приятельницы – так, столкнешься мимолетом где-нибудь, кофейку выпьешь, разговоры все больше о тряпках, да кто какие процедуры делает, кто на какие курорты ездит. Короче, заскучала я, а тут как-то пригласил нас с Вадимом его компаньон на деловой ужин. Ресторан дорогой, я вся прикинута по высшему разряду, платье в Париже покупала, знаешь там магазин на улице Риволи, возле фонтана?
– Да знаю… – отмахнулась Лола, – не нравится мне тот магазин, ну да ладно…
– Ну, иду это я носик попудрить, выскакивает прямо на меня какой-то мужик из бара – и с ходу обниматься:
– Лиля, здравствуй, сколько лет, сколько зим! Отлично выглядишь! Просто блеск!
Извините, говорю, вы меня с кем-то спутали, я не Лиля вовсе. Мужик-то вида самого респектабельного, упакован по полной программе, костюм от Армани, часы на руке Филипп Патек, а что выпивши – так что в баре делать, если не пить…
Он отскочил так, оглядел меня всю – не то чтобы нагло, просто весело, и говорит: ой, что ты меня разыгрываешь, я же своими глазами видел, что ты с Вадькой Коврайским рядом сидела! Значит, ты – Лиля, его жена, я тебя помню.
Ну, тут я все поняла – вы перепутали, говорю, я и правда Вадима Коврайского жена, только не Лиля, а Люда. Людмила Коврайская. А Лиля, наверное, первая жена его, вы с ней были знакомы…
– Интересная ситуация! – оживилась Лола. – А он что?
Оживление ее было искусственным, потому что душу опять грызла зависть. Вот ведь у Людки и фамилия в замужестве красивая оказалась! Была Веснушкина, стала Коврайская. А она, Лола, как была Чижовой, так и осталась. В школе, ясное дело, дразнили Чижиком-пыжиком, а неизвестно еще, с какой фамилией муж попадется. Если вообще попадется. Может, и менять свою не захочется. А мужчины гордые очень, встанет в позу – если меня любишь, то и фамилии моей стесняться не будешь! Вот и станешь какой-нибудь Глистогоновой или Перебийнога…
Лола поежилась и стала слушать.
– Да он ничего, – отвечала Люда, – обалдел так маленько, глазами хлопает удивленно, потом и говорит, что прощения просит, и верно обознался, давно с Вадимом не виделись, он и не знал, что тот жену поменял.
– Так и сказал – поменял? – веселилась Лола. – Будто машину или квартиру? Менял я женщин, трам-пам-пам-пам, как перчатки…
– Тебе весело, а мне как-то не по себе стало, –