бы я был один, то в Руане он успел бы спокойно покинуть поезд. Но дама? Едва он откроет дверь, как дама, в данный момент столь послушная и тихая, наверняка закричит, начнет метаться и звать на помощь.
Вот это меня и удивляло. Почему он не обездвижил ее, как и меня? Ведь это позволило бы ему незаметно исчезнуть до того, как будет обнаружено это двойное преступление.
Пассажир по-прежнему курил, уставившись в окно, по которому косыми линиями медленно стекали капли дождя. Один раз он все же обернулся, схватил мой путеводитель и что-то проверил по нему.
Дама старательно изображала обморок, чтобы обмануть врага. Но кашель, вызванный табачным дымом, выдавал ее.
Мне же было очень плохо, тело ныло от боли. И я все размышлял… прикидывал…
Пон-де-л’Арш, Уассель… Скорый поезд мчался, словно опьянев от скорости.
Сент-Этьен… Мужчина встал и сделал два шага в нашу сторону, на что дама поспешила ответить новым вскриком и непритворным обмороком.
Но что он задумал? Пассажир опустил окно с нашей стороны, дождь яростно хлестал. Мужчина был явно раздражен тем, что у него нет ни зонтика, ни пальто. Бросив взгляд на сетку, он увидел там дамский зонтик и взял его. Потом надел мое пальто.
Поезд мчался по мосту через Сену. Мужчина закатал брюки, затем, перегнувшись, поднял щеколду с наружной стороны.
Уж не собирается ли он прыгать? При такой скорости прыжок означает верную смерть. Поезд ворвался в туннель под холмом Сен-Катрин. Мужчина приоткрыл дверцу и нащупал ногой верхнюю ступеньку. Какое безумие! Темнота, дым, грохот – все это делало его попытку бредовой. Но вдруг поезд замедлил ход, тормоза сдерживали стремительное движение колес. Через минуту состав шел уже еле-еле. Вне всякого сомнения, в этой части туннеля велись ремонтные работы. Вероятно, они начались несколько дней назад, и наш спутник знал об этом.
Ему оставалось только поставить другую ногу на верхнюю ступеньку, спуститься на вторую, а затем спокойно уйти. Правда, он не забыл закрыть дверь и опустить щеколду.
Едва он исчез, в окно хлынул дневной свет. Поезд выехал в долину. Еще один туннель, и мы прибудем в Руан.
Дама тут же пришла в себя и первым делом принялась оплакивать свои украденные драгоценности. Я взглядом молил ее о помощи. Она поняла и вытащила кляп, мешавший мне нормально дышать. Она также хотела распутать веревку, но я остановил ее:
– Нет, нет! Пусть полиция увидит все, как есть. Я хочу, чтобы полицейские поняли, какой он негодяй!
– А если я нажму «тревожную кнопку»?
– Поздно! Надо было об этом подумать, когда он напал на меня!
– Но тогда он убил бы меня! Ах, сударь, разве я не предупреждала вас, что он едет в нашем поезде? Я сразу же узнала его по портрету. И вот он сбежал с моими драгоценностями…
– Не волнуйтесь, его найдут.
– Найдут Арсена Люпена? Да никогда!
– Все зависит от вас, сударыня. Когда мы прибудем в Руан, встаньте около двери