три часа он не отходил от плиты. Время от времени к нему подбегали официанты и с выпученными глазами докладывали, что вот сейчас за такой-то столик точно пришли «оценщики», и Борис выходил в зал, чтобы из-за портьеры поглядеть на лица этих людей. Однозначных выводов сделать не получалось. Кто-то оставался совершенно равнодушным к еде, сосредоточившись на застольной беседе, кто-то улыбался и смаковал, громко отмечая изумительный вкус блюд, кто-то требовал подогреть, дожарить или убрать из салата не указанные в меню кедровые орехи (черт побери Лытко с его экспериментами!). Но определить – были ли среди этих клиентов именно те, кого они ждали больше других, Борис, как ни старался, не мог.
К четырем часам дня его волнение достигло предела, и он понял, что дальнейшим своим пребыванием на кухне только все испортит.
– Пойду, пожалуй, – объявил он, жестом подзывая ассистента к своему участку.
– Как это? – хором выдохнули подчиненные, а Блинова уточнила:
– А десерты?
Все знали, что в особенных случаях начальник всегда готовит десерты сам, и никогда с ним не спорили, потому что затмить его, как ни старались, не могли.
– Как вы это делаете? – не раз интересовались коллеги, а Борис всегда отвечал правду:
– Все дело в секретном ингредиенте.
Смотревшие «Кунг-Фу Панду» усмехались и говорили, что подобный ответ означает одно: никакого секретного ингредиента нет. Борис не спорил. Не хотят верить – и не надо. Все равно он никогда им не откроет своей тайны, потому что дал слово, а держать свое слово он умел.
– Десерты готовы.
Борис с торжествующим видом открыл самый дальний холодильник. Все полки были забиты итальянскими сладостями, над которыми он вчера трудился полночи. И правильно сделал. Как чувствовал, что сегодня нервишки расшалятся. Жаль, что тогда, много лет назад, вместе с этим секретным ингредиентом он не выпытал себе и рецепт от волнения. Он вообще много рецептов тогда упустил. Надо было брать и от хандры, и от ревности, и от неправильного выбора спутницы жизни…
Борис вышел из ресторана и направился к кинотеатру, размышляя о том, что он уже прямо признается себе: женитьба на Манюне была ошибкой. Кинотеатр – правильная идея. Хорошее кино хотя бы на два часа освободит его от любых мыслей, кроме захватывающего сюжета. И еще можно будет с чистой совестью наконец отключить телефон, потому что Родненький своими звонками и вопросами довел его уже до белого каления. Стоило об этом подумать, телефон заверещал снова.
– Ну что? Как у тебя? Есть новости? – возбужденно заорал Генка.
– Ты меня достал, Родной! Я же три раза сказал, что понятия не имею. Может, приходили, а может, и нет. Они не представляются, и на мордах у них не написано.
– Но у тебя же могут быть предположения, – игриво протянул Генка.
– Да нет у меня никаких предположений. Отстань, Ген!
– Я же за тебя волнуюсь, – обиделся друг.
– Это очень приятно, но своими волнениями ты загонишь за Можай свой бизнес.
– Да ладно… Мы сидим, а денежки