пальцы. Голос звучал мягко, профессионально. – Вы меня слышите? Вы понимаете, что я говорю?
Арина и слышала, и понимала, но продолжала молчать.
– Вы заставили нас поволноваться, но теперь все будет хорошо. Я надеюсь.
Она тоже надеялась. Все хорошо – это слишком много, но если ей развяжут руки, станет вполне терпимо.
Наверное, Хелена была отличным психиатром или умела читать в душах своих пациентов, потому что спросила:
– Вам неудобно? Прошу прощения, это была вынужденная мера. Мы боялись, что вы себе навредите.
Она уже навредила. Вычеркнула из жизни почти год. Вспомнить бы еще, ради чего. Ее память напоминала мешок с прорехами, часть воспоминаний растряслась и потерялась. Хорошо, если не безвозвратно.
– Но сейчас вы выглядите очень даже неплохо. – Ноготь, покрытый бесцветным лаком, прочертил бороздку на Арининой щеке. – Даже проявления аллергии уже почти исчезли. Замечательно! – Ноготь вдавился в кожу, словно поставил жирную точку в конце сказанного.
Больно не было, было неприятно.
– И я считаю, что вас уже можно развязать. – Хелена убрала руку от ее лица, улыбнулась. – Вы ведь обещаете вести себя благоразумно?
Не обещает, пока не разберется, что есть благоразумие в Хеленином понимании, пока не поймет, что ее благоразумие выгодно не только Хелене.
– Да она и пальцем не шелохнет после такой-то дозы, Хелена Генриховна. – На заднем плане маячил Жорик.
– Жорж, – голос Хелены заледенел, – у тебя есть глубинные познания в фармацевтике?
– Простите, Хелена Генриховна. – Жорик отступил на шаг и даже вроде как стал ниже ростом. – Я просто подумал…
– Тебе не нужно думать, тебе нужно просто выполнять мои распоряжения. Развяжи ее!
К койке Жорик подходил с опаской, бочком, в глаза Арине старался не смотреть и так же старательно избегал малейшего тактильного контакта, когда расстегивал ремни сначала на лодыжках, потом на запястьях.
– Сделано! – отрапортовал, отходя к окну.
Окно застеклили и закрыли, не оставили ни единой щелочки, отсекли влажный, пахнущий недавним дождем и скошенной травой воздух.
– Как вы себя чувствуете? – в который раз спросила Хелена, и Арина в который раз промолчала.
Разговоры могли расплескать те жалкие крохи памяти, которые еще остались. Она не могла так рисковать.
– Если хотите, можете сесть.
Она хотела, чтобы ее наконец оставили в покое.
– Вставать я вам пока не рекомендую. Вы еще слишком слабы, но прогресс очевиден. – Хелена кивнула, подтверждая сказанное. – Теперь вы с нами. Вы выбрались.
Она выбралась. Не сама, сама бы она не смогла. Из мира теней ее вывел – нет, вытолкнул! – Сказочник, а вот дальше придется самой.
Пауза затянулась. После такой паузы Хелене самое время откланяться и уйти. И она ушла, но перед этим подалась вперед, приблизила лицо так, что Арина смогла почувствовать запах ее губной помады. Корица и немного ванили…
– Вы ведь