встретиться в Москве». Но, тем не менее некоторое время Константинов ходил сам не свой. Правда, через неделю он начал успокаиваться. Никто его никуда не вызывал, всё было, как всегда. Владимир Петрович, несмотря на обещание, с Константиновым так и не встретился. А через месяц он уже практически не вспоминал о своей командировке.
Однако месяца через три они снова встретились. Константинов с группой сотрудников лаборатории были на испытаниях изделия. Всё прошло хорошо. Они собрали необходимый материал для дальнейшей работы. Теперь им нужно было пообщаться со смежниками с завода и проговорить план дальнейших действий. Этим должен был заняться сам Анатолий Васильевич, а Константинова отправили в Москву, в институт, на совещание по результатам испытаний. Поезд отъезжал вечером. Несмотря на то, что он был проходящий, в купе, где должен ехать Константинов, не было ни одного пассажира. «Это очень хорошо, удастся нормально отдохнуть», – подумал он. Не нравились ему вагонные разговоры, совместные ужины за вагонным столиком, как правило, со спиртным. Константинов переоделся в тренировочный костюм и лёг на свою полку, намереваясь почитать. Но тут в дверь постучали, она открылась и в купе вошёл ещё один пассажир. Он огляделся, увидел лежащего Константинова и весело сказал: «Добрый вечер, Юрий Иванович. Вы уже расположились?» У Константинова спёрло дыхание, и он осипшим голосом ответил: «Владимир Петрович? Добрый вечер. Вы как здесь?»
– Пути Господни неисповедимы, – он повернулся и закрыл дверь на замок, – видимо, судьбе так угодно, чтобы мы с Вами снова встретились.
– Прошлый раз Вы так внезапно исчезли из гостиницы, – проговорил Константинов.
– Срочный вызов в редакцию, даже некогда было зайти к Вам попрощаться. С Вами всё было хорошо?
– Не очень, голова сильно болела и совсем ничего не мог вспомнить. Кстати, как я добрался до своего номера?
– Вот же черти, уверяли, что от финской никогда не болит голова. Но в остальном всё было отлично. Мы славно пообщались, а в номер спуститься я Вам помог.
– Владимир Петрович, я в тот вечер много лишнего, – начал было Константинов.
– Не переживайте, Юрий Иванович, – перебил его Владимир Петрович, – все Ваши откровения никуда не попадут. Так же, как и все чертежи, которые Вы сделали. Они лежат в папочке, в надёжном месте.
Во время этого разговора Владимир Петрович успел переодеться в домашние брюки и футболку. Он раскрыл портфель и извлёк оттуда несколько баночек консервов и бутылку коньяка. Разложил на столе, затем достал металлические рюмки и пластиковые вилки.
– Присаживайтесь, Юра. Вы же помните, что мы с Вами перешли на «ты»? Не знаю как ты, но я ещё не ужинал. Так что прошу, не стесняйся.
Константинов поднялся с полки и сел за столик напротив. Владимир Петрович сноровисто открывал баночки, от которых шёл такой аромат, что даже у перекусившего в буфете Константинова сразу разыгрался аппетит. Надписи на баночках были сделаны не по-русски, так же, как и этикетка на коньяке, который Владимир Петрович разлил