и магия Наволода подгоняла их и подстегивала, как собак кнутом хозяйским.
Старый Волхв замолчал. Мы были потрясены его рассказом. В голове у меня стоял устойчивый звон. Мысли скакали, как сумасшедшие белки с ветки на ветку, и никак не хотели усесться рядком. Это что же такое получается? Что вся моя прошлая жизнь и не моя вовсе?! А как же мои родители, бабушка с дедушкой, вся моя семья?! Растерянность так очевидно была написана на наших лицах, как будто, мы сидели с плакатом в руках, на котором большими буквами было написано: «ЭТО МЫ».
А дед смотрел на нас с усмешкой и ждал, когда мы очнемся от своего потрясения. Я прикрыла глаза, и перед моим внутренним взором замелькали картины сражения. Стройная маленькая девочка лет восьми со светлыми волосами, натягивала лук. Звенела тетива и стрелы пели, выискивая очередную жертву. Воины в вороньих шлемах падали, сраженные меткой рукой юной воительницы. Звенящая ярость переполняла меня. Кто-то хватает меня за руку и тащит в сторону зеленоватого дрожащего марева, похожего на огромное зеркало. И кричит мне в ухо: «Уходи!!! Уходи, пока не поздно!!! Я не удержу долго врата!!» Я пытаюсь вырваться, но крепкие руки держат меня за плечи и толкают, толкают в сторону этого прохода. Шум, лязг оружия, стоны раненых, крики: «Не дайте ей уйти!!» Вспышка алого света. Меня хватают поперек туловища и несут в сторону угасающего прохода. Я брыкаюсь, пытаясь вырваться и кричу, срывая голос: «Отпусти меня, Будимир4!! Я должна остаться!! Пусти меня!!» Но, руки вдруг с силой швыряют в, почти погасшее свечение. И я, попадая в бирюзовую воронку, лечу в вихре ярких вспышек.
Я очнулась от того, что Василиса больно клюнула меня в руку. Открыла глаза и с испугом огляделась. Матушка Дивия5!! Что это было?! В глазах брата тревога и испуг. Старик же, напротив, смотрел спокойным и, все понимающим, взглядом. Мои глаза встретились с его, как зимний лед, светлыми глазами. И я, еле слышно прошептала:
– Будимир …
Он усмехнулся.
– Ну, вот… Узнала.
Руки его как-то странно затряслись, и он стал прятать от нас взгляд. Потом встал, отвернулся и загремел горшками у печи, делая вид, что занят какой-то очень важной работой. А, на самом деле, ему тоже нужно было время, чтобы успокоится. Воспоминания растревожили старика. Брат на меня смотрел вопросительно и тревожно. Я покачала головой и ответила на немой вопрос Врана.
– Да, я вспомнила. Все так и было. И мать твоя вовсе не Богумила, а Ирина. И моя, кстати, тоже. Может, меня поэтому так и назвали? Вот каша то… Как бы не свихнуться от всего этого. Уж, кажется, давно ко всему привыкли, а тут на тебе!! Новости… Хотя, должна тебе признаться, что я подозревала что-то подобное. Но, оставалось какое-то сомнение. Вдруг, все же, наши сны – это просто сны? А у тебя не было такого?
Вран просто отрицательно покачал головой. И тут, старик, все это время стоявший к нам спиной, не оборачиваясь, задал вопрос, который мучал его с самого нашего появления:
– А, скажи-ка мне, Тримир, Богуслава то жива?
Вран