в которую он меня приволок.
Солнце зашло за тучу, и я задрожал от холода, запихивая руки под мышки, чтобы сохранить тепло. Здесь не было ничего, кроме природы. Я решил забраться на скрывавший пещеру пригорок, чтобы осмотреться с высоты. Подъем был легким, ведь я уже привык к своей невероятной силе и когтям. Оказавшись на вершине, я покрутился – картина не изменилась. Сдуваемый с открытого участка местности ветром, я спустился и сел возле входа в пещеру.
Мысль о том, куда меня забросило чудовище, не давала покоя. Где оно нашло такое безлюдное место? Понятное дело, мне не довелось побывать в других странах, но и мест, где совершенно нет людей, я не встречал. И все же климат и равнина напоминали мне дом, и я понадеялся, что смогу обхитрить дракона и вернуться в замок.
Дракон не появлялся две ночи. Желудок подвывал, мысли вращались вокруг еды, и потому я не мог сосредоточиться на плане побега. Хлопанье крыльев я услышал задолго до его появления. Я ненавидел чудовище, и презирал себя за то, что рад его возвращению. Дракон ступил на моховой ковер, раскрыл пасть и дыхнул огнем – на стене вспыхнули несколько углублений.
– Природа продумала все, кроме вас людей, – загрохотал он разворачиваясь; его грозный вид не внушал мне страха, ведь я мог думать только о том, принес ли он еду. Дракон разжал переднюю лапу, и из нее выпала окровавленная туша животного.
Я в недоумении смотрел на мертвую овцу, от тела которой исходила приятная теплота. Я даже видел, будто множество белых струек отделяются от шерсти и поднимаются, исчезая. На языке у меня крутился вопрос: «Как это есть?», но нос уже уловил запах, противиться которому я не мог. Золотые глаза внимательно наблюдали за мной. Я цеплялся за человечность как за лодку, которая утопает. Но лишь на миг прикрыл веки, и почувствовал, как мои острые когти впиваются в тушу животного. Мясо таяло во рту, его соки были живительным глотком.
Когда я закончил с овцой, выпотрошив ее и вкусив всю до кусочка, ко мне возвратилось человеческое чувство стыда. Я смотрел на ее шкуру и свои перепачканные кровью руки, и винил себя за то, во что превратился.
– Ты успел впитать мою суть! – прервал дракон мое самоистязание. – Нужно время.
– Это пройдет? – всхлипнул я.
– Не бесследно конечно, но человечность отчасти вернется. Теперь понимаешь, зачем тебе нужно жить со мной? – приблизился он, фыркая громадным носом.
– На это уйдет десять лет? – встретился я с ним взглядом.
– На это уйдет столько, сколько нужно. Не волнуйся, ты узнаешь, когда станешь свободным, – сварливо ответил дракон.
– Где мы?
– Тебе лучше не знать.
Он вновь отвернулся, лег и засопел. Продолжать разговор не было смысла. Я умылся в чаше, избавляясь от следов стыда, и наблюдал за огоньками, плясавшими на стене. В пещере стало тепло и уютно, моховой покров был мягок и ласков. Реальность вокруг меня как-то преобразилась. Я догадался, что сытое состояние делало меня не таким злобным: