Сегодня они продолжали идти: вверх, вверх.
Словно почувствовав ее беспокойство, Василий ухмыльнулся ей через плечо.
– Тебя ждет кое-что особенное, – сказал он, и чистое ликование в его голосе заставило ее вздрогнуть. – Мы поглядим, не выдашь ли ты сегодня все свои грязные секреты, кемейранка.
Она споткнулась на одной из ступенек, и ее лодыжки ударились о грубый камень. Исьяс разочарованно застонал, и вместе с Василием они потащили ее вверх по последним нескольким ступенькам – мимо ряда дверей из черного камня, за которыми последовал ряд железнорудных дверей.
Ее босые ноги коснулись чистого холодного мрамора. На девственно белых стенах появились гобелены с изображениями белых тигров, богов и различных кирилийских символов.
Ее сопровождающие провели ее по нескольким развилкам и поворотам, и она обратила внимание на элегантность полированных дубовых дверей, латунные ручки с тигровой головой, бдительность охранников. Это было место для высокопоставленных гостей, часто посещающих эту тюрьму. Линн мало что знала о кирилийских тюрьмах и еще меньше о Стенающих скалах, кроме того факта, что тюрьма находилась высоко. Вся она представляла башню без окон и с единственным тщательно охраняемым входом, который обещал быструю смерть, если кто-то попытается сбежать.
Это был риск, на который ей придется пойти в конце концов.
Исьяс отпер одну из тяжелых дубовых дверей. Линн проследила за его руками, когда он повесил ключ обратно на пояс и застегнул металлическую пряжку с надежным щелчком. Дверь распахнулась, и, прежде чем она успела хотя бы мельком взглянуть на комнату, Василий втолкнул ее внутрь.
– Приятного вам последнего допроса, деимхов, – усмехнулся он, и дверь захлопнулась.
Она лежала на полу. И все же медленно ее чувства пришли в движение, когда она поняла, что ее лицо было теплым от знакомого, восхитительного ощущения, похожего на материнский поцелуй.
Солнечный свет.
В одно мгновение Линн оказалась на ногах, цепи на ее запястьях и лодыжках ощущались легче воздуха, когда она пересекла комнату в два шага. Окно было плотно закрыто и зарешечено снаружи толстыми железными прутьями, которые разбивали солнечный свет на блоки.
Линн прижала руку к прохладному стеклу, и от ее дыхания оно запотело, так что заснеженный пейзаж за окном казался туманным белым пятном. Под ней раскинулась северная тайга, из-под корки снега выглядывали темно-зеленые пятна, а небо сверкало вечной синевой.
Она была загипнотизирована открывшимся видом и не услышала звука тихо открывшейся двери и бесшумных, как тени, шагов.
Линн обернулась, когда дверь с щелчком закрылась.
Она не была уверена, что – или кого – она ожидала увидеть, но вместе с шоком пришло осознание, затягивающееся вокруг нее запутанными нитями, что это судьба. Действие и противодействие.
– Ты, – прошептала она.
Он был еще более ярким и живым, чем она представляла в своих воспоминаниях о залитой лунным