не оставалось и следа – только одежда, продукты питания и работа, тяжелая работа при погребении трупов[321]. Количество транспортов увеличивалось с каждым днем, поэтому появилось уже 13 газовых камер[322]. Иногда душили газом ежедневно до 20 000 человек. Мы слышали только крики, плач и стон. Люди, оставленные в живых для работ, в дни прибытия эшелонов не ели и все время плакали. Наиболее чувствительные, как правило, из образованных слоев, получали расстройство нервов и кончали самоубийством. Те, кто возвращался в бараки после работы с трупами, еще слыша в голове крики и стоны жертв, вешались. Таких случаев было не менее 15–20 ежедневно. Они не могли выдержать издевательств капо и немцев; они не могли переносить страданий.
Однажды прибыл новый эшелон из Варшавы, некоторые мужчины были направлены в качестве рабочих в лагерь № 2. Я узнал среди них много знакомых, но не все годились для работы[323], один, по фамилии Кушер, не мог вынести мучений. Он бросился на своего мучителя-немца Маятса – обершарфюрера из лагеря № 2[324]. Это был палач и бандит. Кушер его ранил. Прибыл гауптштурмфюрер, мастеров отпустили, а всех остальных убили на месте ужасным способом – тупыми предметами.
Я работал в лесу при обработке дерева. Этот лес находился между первым и вторым лагерем. Через этот лес проходили эшелоны нагих детей, женщин, стариков и мужчин. Молчаливый поход смерти. Были слышны только крики бандитов. Несчастные молчали. Только время от времени мог заплакать какой-то ребенок. Плакал и замолкал. Пальцы бандита хватали худую шейку ребенка и давили в нем последние стоны. Все шли с поднятыми руками, раздетые и беззащитные[325].
Между 1-м и 2-м лагерем были дома для украинцев. Они всегда были пьяными. Воровали все что удавалось из лагеря и продавали за водку. Немцы у них часто отбирали награбленное. Украинцы, сытые и пьяные, искали еще и других наслаждений. Когда мимо их домов проходили эшелоны нагих женщин, они выбирали среди еврейских девушек наиболее красивых, затаскивали в свои дома и жестоко насиловали. Потом отводили их в камеры смерти. Опозоренные бандитами, они удушались наравне с другими, в тесных камерах. Смерть мучеников. Бывали иногда реакции. Опишу один такой случай. Одна девушка выступила из шеренги. Нагая, она перепрыгнула через забор трехметровой высоты из колючей проволоки и побежала в нашем направлении. Это заметили украинцы и устроили погоню. Первый, который бросился за ней, был близко и поэтому не мог стрелять. Она вырвала из его рук карабин. Было вообще тяжело им стрелять, потому что вокруг стояли «вахы»[326] и легко было кого-либо из них ранить. Все-таки кровь взыграла у преследователей. Прозвучал выстрел, которым был убит украинец. Девушка в беспамятстве боролась с другими. Прогремел второй выстрел и ранил еще одного украинца, ему оторвало руку (по излечении он остался в нашем лагере и оставался в нем до последнего). В конце концов ее поймали, она дорого заплатила за все