будет тяжело Вашему Сиятельству.
Граф сделал нетерпеливый жест.
Бузни, поклонившись, – сам, мол, хочешь этого, – продолжал:
– Они говорят: вот вы за своего короля, а знаете ли вы, что такое ваш король? Вы его видите конфетным офицериком, устраивающим дорогие, никому не нужные парады и маневры, а знаете ли, сколько это стоит народу, своим потом и кровью содержащему королевский дом? Знаете ли, сколько он тратит денег на своих любовниц, а королева – эта распутная пятидесятилетняя баба – на своих любовников?
Белое старческое лицо графа от негодования стало красным. Он сжал руки, захрустели пальцы.
– Мало этого, Ваше Сиятельство, – они в своих омерзительных целях не щадят даже чистую принцессу Лилиан, закидывая липкой грязью ее лучезарный облик. Они кричат, что все ее благотворительные дела придуманы для того, чтобы чаще видеться со своим горбатым секретарем – ее любовником.
– Клеветать на принцессу Лилиан? Да это прямо кощунство! Для этого надо быть гнуснейшей тварью! – воскликнул премьер-министр. – Необходимо положить этому конец! Необходимо принять меры. Но скажите мне, Бузни, от кого и на кого работают эти господа?
– Главные нити, Ваше Сиятельство, тянутся к Трансмонтании. Главные рычаги, главные пружины – там. Здесь же у нас руководит всей агитацией парочка адвокатов, Шухтан и Мусманек.
– Знаю обоих! Первый – способный прохвост! Ужасно ему хочется быть пандурским Гамбеттой. А второй – озлобленный, бесталанный неудачник. Надеюсь, вы не упускаете обоих из вашего поля зрения?
– Ваше Сиятельство, шеф тайного кабинета должен все знать, все видеть, все слышать…
2. Все знает, все видит, все слышит
– Все знать, все видеть, все слышать… – повторил граф. – В этом отношении вы, господин Бузни, прямо незаменимы!..
– Ваше Сиятельство, незаменимых людей нет, – скромно отозвался польщенный Бузни, – но каковы будут ваши директивы относительно этих двух каналий: Шухтана, метящего в наши Гамбетты, и Мусманека, мечтающего сделаться президентом «Пандурской демократической республики»?
– О, это уже слишком! В особенности Мусманек! Круглое ничтожество! В президенты!
– Революции только для того и совершаются, как это Вашему Сиятельству хорошо и без меня известно, чтобы все ничтожное, бездарное, тупое, невежественное и преступное могло достигнуть власти, жадно за нее ухватиться.
– Ну, не скажите… Я сам был молод, сам увлекался… Но у нас были идеи, мы горели священным огнем любви к ближнему, – возразил граф, как-то молодея от дрогнувшего отзвука воспоминаний. – Все это было, когда-то было, и так свежо еще, и столько дало разочарований… А теперь…
– А теперь, – подхватил Бузни, – Ваше Сиятельство считается одним из первых политических мужей в Европе. Вы мудро правите нашей страной, и вчера только я раскрыл десятое, «юбилейное» покушение на особу Вашего Сиятельства.
– Десятое? Как