пребывания под теплым крылышком семейства де Монпезá он обзавелся солидными пожитками, и теперь слуги укрепляли на задке и крыше экипажа многочисленные сундуки и дорожные мешки.
Сама графиня, неприступная в холодном величии, с материнской заботой в голосе напутствовала отставного любовника:
– Дорогой Робер! Увы, но годы твоей юности позади, и тебя теперь ждет путь взрослого мужчины. Я, как о родном ребенке, заботилась о тебе, но дети улетают из родительских гнезд. Разумно распоряжайся отцовской землей, так как ее мало, и будь дворянином в любой ситуации. Удачи тебе…
Робер с кислой миной слушал напутствия графини и думал, что этот мир мерзок, несправедлив и жесток. А он-то отдал этой старой козе свои лучшие годы!
Гости и слуги из всех щелей смотрели на такое диво, и многие непосвященные искренне недоумевали, почему это красавчика, цепко державшегося за графинин подол, выпинывают в большой мир.
А дело было так.
Во время бала мадам Изабелла, разъяренная новостями баронессы, не успокоилась и после принятия большой дозы подогретого вина с пряностями. Распирающий душу гнев требовал какого-то иного выхода, и тут на глаза графине попался Робер.
Топчась у закрытых дверей спальни в ту ночь, паж умудрился простудиться и на несколько дней слег в постель, ни сном ни духом не ведая, какие тучи над ним сгустились.
К балу он малость оклемался, облачился в свое лучшее ми-парти[20] и выполз на люди с твердым намерением потребовать у графини объяснений по поводу этого неслыханного инцидента, но сначала хорошенько ее проучить, оказывая внимание хорошеньким девушкам и тем самым вознаградить себя за тяжкий постельный труд.
Увидев, как разноцветные коленки Робера глубоко утонули в пышной юбке молоденькой девушки из окружения Бланш де Нешатель, с которой он уединился в укромной нише, графиня взбеленилась, как хороший андалузский бык.
Она встала позади увлекшейся парочки, чуть не пуская пар из раздутых ноздрей. Если бы глупый паж имел глаза на спине, он бы понял, что судьба его решена окончательно и бесповоротно.
Когда же он все-таки обернулся, мадам Изабелла ласково поздравила его с выздоровлением и сообщила, что огорчена его решением завтра уехать домой, но понимает его чувства, раз он хочет получить шпоры, как и подобает мужчине, и стыдится в таком возрасте оставаться пажом.
Ужас и остолбенение от своих великих планов, появившиеся на лице Робера, немного порадовали графиню, но бурю гнева не потушили, и она отправилась дальше, горя желанием кого-нибудь покусать.
Гостей от увечий спас шевалье дю Пиллон, очень вовремя ее разыскавший.
Он увлек графиню в освободившуюся нишу, из которой девица отправилась танцевать басданс с факелами, а паж топиться в пруду, и там основательно ее обезвредил.
Так что каждый в конце концов нашел занятие по душе: большинство гостей топтало камни двора в колеблющемся свете факелов; графиня и дю Пиллон страстно целовались, полуприкрытые портьерой, а Робер плюхался