баронесса. – Год назад я, через своего старинного знакомого сенешаля Гастона (Изабелла, ты должна его помнить!) добилась аудиенции у регентши, чтобы разрешить кое-какие вопросы о землях, оставленных мне моим дорогим Анри (это мой третий покойный супруг). Так вот, пока искали нужные бумаги, мы втроем – я, Гастон и Анна – сидели в малом кабинете. И какой беседой они меня потчевали? Думаете, о поэзии или галантных увеселениях двора? (Как подобало бы благородным воспитанным людям!..) Как бы не так! Госпожа Анна и господин Гастон оживленно обсуждали, какую замечательную породу гончих они выведут из шести щенков, появившихся на свет в результате любви регентшиной выжловки Бод и гастоновского Сульяра. (Сенешаль уверяет, что этого пса подарил ему покойный король, хотя я уверена, что, скорее всего, Гастон просто выклянчил собачку!)
Мадам де Шатонуар перевела дух и отпила хороший глоток кларета:
– Мои дорогие, я не ханжа и не избалованная неженка! И тоже люблю благородное искусство охоты. Тем более что привалы в лесах, ночевки в охотничьих домиках дают чудесную возможность завязать отношения с интересующим тебя кавалером… Но даме обсуждать собачьи стати и достоинства?! Немудрено, что после Генеральных Штатов[24] благородные сеньоры обходят Амбуаз стороной. Ах, если бы тогда регентом стал душка Людовик Орлеанский, мы бы вспомнили, что такое настоящая придворная Жизнь! Вот уж кто понимает толк в увеселениях и красивых дамах! Но и он, и другие принцы, герцоги и графы стараются в королевской резиденции не задерживаться, хотя некоторые знающие люди говорят, что Анна не прочь заполучить своего главного противника в свою постель. Но красавец Луи бегает от нее, как от чумы: дочери покойного короля ему не по вкусу – что жена, что свояченица. Ах да, я чуть не позабыла, что мы имеем королеву Франции. Почти имеем. Разумеется, свой двор есть и у малютки Марго Австрийской, которая должна выйти замуж за Карла по Аррасскому договору[25]. Но там больше дрессированных зверюшек, чем кавалеров… А самой старшей придворной даме лет тринадцать от силы, не считая этих вездесущих статс-старух. Конечно, если ты хочешь запинаться там о козлят и барашков и играть целыми днями в мячик… Но мужа там найти трудно… – усмехнулась баронесса. – И, кроме того, дорогая Жанна, не забывай, что ты – аквитанка. Наш край, слава Богу, всегда жил собственным умом, и Англия нам ничуть не дальше, чем Франция. Эта мерзкая война, которую англичане позорно проиграли, нанесла Гиени непоправимый урон. Где то золото, что текло в Бордо из английских карманов? Благодарение Господу, Аквитания потихоньку оправилась от присоединения к французской короне, но до былого величия нам как до Рима пешком. А потом, уже в наше время, разве можно было назвать твоего отца, милочка, преданнейшим слугой короля? Я помню те дни, когда в каждом замке на все лады кричали: «Лига, Лига!»[26] И если бы наши грозные мужчины были воинственны на деле так же, как и на словах, и тратили свой боевой пыл не только на дижонских потаскушек, но и на дела… То не пришлось