трех пушистых друзей, один из которых никак не мог спрятать длинные ушки под вязаной шапкой. Неплохо для художницы, которая пару десятков лет ни разу не бралась за работу.
Еле слышно зазвонил телефон, и Мария Спиридоновна, потирая спину, вспомнила, что он так и остался в сетке. Пришлось сделать усилие, чтобы извлечь его на свет. Теперь на дисплее отражался пропущенный вызов: «Сын».
– Надо нажать на зеленую программу. – Она начала проговаривать каждое свое действие. – Вот полосочка с фотографией Ильюши. Нажимаю на нее. Трубка.
После пары гудков раздался голос сына:
– Мам, ты там как?
– Все в порядке, сыночка. Сегодня буду елочку наряжать. Как вы там, мои любимые? Кушаете хорошо? – сразу запричитала Мария Спиридоновна.
– Мама, скажи лучше, что за история с игрушками? – Он не спрашивал, а отчитывал. – Почему я ничего не знаю?
– Ильюшенька, ты ведь никогда не интересовался моими рисунками. Это было давно.
– Они тебе заплатили хотя бы?
– Очень порядочные люди. Все по договору.
– Мама… Ладно, сколько?
Мария Спиридоновна взяла паузу. Похожий разговор когда-то состоялся у нее с мужем по поводу открыток. Тогда он потребовал, чтобы она положила гонорар на книжку, «запчасть ее имени для новых “Жигулей”». Пришлось послушаться. Но ей так хотелось, чтобы он хотя бы спросил, не хочет ли она, например, купить себе мольберт. Неужели, она наконец сама себе хозяйка?
– Я отдала их в приют для животных.
– Все?
– Все. Им и крышу надо чинить, и корм всегда нужен.
– Мама, ты хоть понимаешь, что ты могла… – Вихрь возмущения пролетел от офиса в Берлине до кухоньки в Петергофе.
– На похороны у меня отложено, а ничего больше мне не надо. Можешь, обижаться, сколько хочешь. – Вихрь ударился об оконное стекло и отправился назад.
– Ладно. Я на работе. Потом поговорим.
Мария Спиридоновна с грустью посмотрела на свой рисунок. Почему все так нелепо получается? Сколько любви и сил она вкладывала в эти поделки, даже когда думала, что их никто не увидит. Они поддерживали ее после трудных уроков и очередных переездов. Подарили надежду, потухшую быстрее, чем бенгальский огонь.
Телефон зазвонил вновь. Мария Спиридоновна вздрогнула: неужели сын решил извиниться? Но номер был местным и незнакомым. Решив, что сейчас будет в радость поговорить и с оператором банка, пытающимся навязать кредит, она ответила.
– Мария Спиридоновна, здравствуйте! Это Катя Грачева, 9 «А». Вы были у нас учительницей рисования. – Голос женщины выдавал то, что она нервничает.
– Катенька. – Как и полагается старой учительнице, она сразу вспомнила класс и работы талантливой ученицы. – Как я рада тебя слышать!
– Мария Спиридоновна, не знаю, что сказать. – Теперь было понятно, что Катя плачет. – Ваши открытки. Это был последний подарок от мамы, она мне из больницы прислала поздравление. Я все смотрела на открытку и забывала,