скучных и ужасно примитивных. <…> Когда “Майн кампф” выдают за умную книгу, за анти-Маркса, за нечто стоящее – это уж слишком. На самом деле это шедевр возбужденного кретинизма» (BRB, 98).
Идейная скудость нацизма была очевидной для «Action française»[48]. «Национал-социализм – уже не маскарад коричневых рубашек. Это философия. А поскольку она немецкая, она не может быть легковесной, – иронизировал Бенвиль в 1933 г. – <…> Однако, если присмотреться, составные части гитлеровского учения весьма убоги»[49]. «Гитлер – одержимый первоклашка, – вторил ему Доде шесть лет спустя, – а его так называемое учение – не что иное, как мешанина из принципов, нахватанных у Лютера, Гамана, Ницше и Клаузевица. Библией этой амальгамы является посредственная “Майн кампф”»[50].
Задолго до оформления нацизма в доктрину идеологи «Action française» осудили его главные источники – пангерманизм и расизм. С пангерманизмом понятно. Моррас называл расизм «интеллектуальным врагом» (MGA, 54) и «отвергал биологический миф крови»[51], поэтому расист Ребате саркастически писал о его «ужасе перед расизмом» (RMF, 1, 133). В основу своей расовой доктрины национал-социалисты положили сочинения французов Жана-Артюра Гобино и Жоржа Ваше де Лапужа и натурализовавшегося в Германии англичанина Хьюстона Стюарта Чемберлена, что служило дополнительным доказательством неоргинальности их идей. Приведенная выше цитата Бенвиля о «гитлеровском учении» продолжалась фразой: «Там нет ничего, что не было бы известно раньше и чего не дали бы ему французские книги»[52]. Франция – родина нацизма?! Но Гобино, и то по старой памяти, пользовался некоторой популярностью лишь как писатель, а теоретика «арийства» Ваше де Лапужа не принимали всерьез ни в академической, ни в интеллектуальной среде. Моррас отвергал идеи Гобино как ненаучные и прямо предостерег юного Бенвиля от «бредней о чистой расе», когда тот ненадолго увлекся сочинениями Ваше де Лапужа, – задолго до того, как нацистские бонзы начали цитировать их «как библию»[53]. А как же наследственная монархия? В 1937 г. Моррас напомнил, что «всегда строго отделял рассуждения о политическом и экономическом наследовании от туманных, опасных и произвольных обобщений относительно физиологической наследственности» (DAE, 5). «Мы говорим, – подчеркнул он в предисловии к итоговому изданию “Исследования о монархии”, – что наследственный суверен находится в лучшем положении (чем выборный – В. М.), чтобы хорошо управлять. Мы никогда не говорили, что хорошее управление – достоинство его крови» (МЕМ, lxxxvi). Впрочем, это не мешало советским авторам утверждать, что Моррас «во многом опира[лся] на бредовые человеконенавистические идеи Гобино»[54].
Особую опасность Моррас видел в том, где бытуют и откуда распространяются расистские идеи: «Нелепо говорить, что германцы – цвет европейской расы. Нелепо считать их чем-то большим, чем спутниками цивилизации, исторические