на который им все же удалось попасть, оказался куда более старым и безобразным, чем тот, на котором они ехали от Кингс-Кросс. Вместо мягких откидных сидений – деревянные скамейки, окошки потемнели от масла и копоти, вагон скрипел и дребезжал, да и сквозило там изрядно. Что еще хуже, в соответствии с правилами светомаскировки путешествовать приходилось сквозь кромешный мрак.
Ева окинула взглядом вагон. Лунный свет придавал человеческим лицам призрачную бледность. Рядом с ней, тесно прижавшись всем телом, сидел Эдвард. С тех пор как мальчик потерялся на платформе, он и на шаг от нее не отходил. Напротив них расположился капитан ВВС Гарри Берстоу. В другом конце вагона Еве удалось рассмотреть еще одну пассажирку.
Медсестру.
Медсестра медленно повернула голову, взглянула – и Ева тихо вскрикнула. Глаза и щеки женщины казались темными провалами, кожа – настолько бесцветная, что больше походила на череп. Ева ощутила: изнутри поднимается страх, внезапный и острый, рука ее непроизвольно метнулась к горлу, сжала медальон с изображением херувима, висевший на цепочке.
Сердце Евы билось о ребра, перехватывало дыхание – она закрыла глаза и увидела: к жизни возрождаются призраки прошлого. Плывут, плывут перед мысленным взором, словно черно-белые изображения из старого киножурнала. И сама она тоже оказалась среди них. Черно-белое, черно-белое… и еще красное. Много, много красного.
Боль. Сколько боли, и вся – разная.
Нет, нет…
Ева отчаянно зажмурилась и усилием воли прогнала воспоминания.
Когда она заставила себя снова открыть глаза, медсестра смотрела в окно. Ева разжала руку, медальон на цепочке опустился ей на грудь.
– С вами все в порядке? – Гарри подался вперед, лицо у него было обеспокоенным. – У вас как будто… приступ какой-то случился.
– Спасибо, со мной все хорошо. – Ева глубоко вздохнула. Потом еще и еще.
Капитан по-прежнему не сводил с нее взгляда.
– Пожалуйста, вы не могли бы прекратить? – взмолилась она, чувствуя, как невольно теплеет внутри, невзирая на холод в вагоне.
– Что прекратить? – Он сдвинул брови.
Ева мучительно сглотнула.
– Прекратить смотреть на меня.
Летчик негромко рассмеялся, возвел глаза к небу, словно призывая в свидетели лунный свет.
– Да мне вас почти и не разглядеть!
– Ну, в таком случае, – Ева подыскивала подходящие слова для ответа, – перестаньте пытаться.
С большим трудом, но снова нацепить улыбку ей все же удалось.
– Я просто размышлял. – Он снова легонько вздернул бровь.
– И о чем же вы размышляли?
– О том, что вы прячете за вашей улыбкой.
Ева дернулась – сознание обожгло памятью о случившемся несколько мгновений назад.
– Это мое рабочее выражение лица, – ответила она, силясь говорить тоном, соответствующим улыбающимся губам.
Гарри, кажется, немного опечалился:
– Выходит, по-настоящему вы вовсе мне не улыбаетесь?
Ева открыла было