их в обжигающий соус. Я предпочитаю рвать зубами с шампура, пластиковой ложечкой отправляя вдогонку порции соуса. Рядом желтеет вареная картошка, обильно сдобренная порезанной зеленью и политая подтаявшим сливочным маслом.
– Да посадка у них низкая, вот и трут пузом там, где мы проходим, даже не ойкнув, – поясняет Максим.
– Ага, нашли с чем сравнивать, что легковушка, а что «Камаз». Это всё равно, что вот этот шашлык и сырое мясо, – брякаю я и получаю от охотницы толчок под ногой.
«Держи себя в руках» – говорит её нахмуренный взгляд, но мужчины не понимают моего сравнение и согласно кивают.
– Ну что, ели ещё где такой шашлык? – сыто отдуваясь, Андрей откидывается на спинку стула.
Я тоже ослабляю ремень, порции были большими и вкусными. Охотница потихоньку попивает чай из луговых трав.
– Нет, вы были правы, тут действительно самый классный шашлык. Можно я заплачу за стол? За дорогу хотя бы рассчитаюсь, – я перехватываю у официантки листок со счетом, написанный от руки.
– Ну, если деньгами богат, то отчего же не отблагодарить? – улыбается Максим.
Это его первая улыбка, в основном он хмурится и имеет такой вид, словно умножает и делит в уме тысячи и миллионы. Говорит он мало и неохотно, поэтому понятна радость Андрея, когда он подобрал нас на дороге – хоть с кем-то поговорить и кому-то высказаться.
Андрей отходит к столику, за которым обедали знакомые водители, а мы допиваем чай и выходим на улицу. Я отчитываюсь охотнице, что ухожу попудрить носик.
Вернувшись, я застаю её возле «Камаза». Тетя Маша молча всматривается в даль. Такой одинокой кажется мне эта женщина, задумчиво-печальная в своём спокойствии, что невольно вспоминается «Ярославна» Владимира Серова. Сытый желудок дает пищу и уму, оттого и появляется подобное сравнение. Всегда удел женщин ждать возвращения мужей, сыновей, отцов. Вот и меня дома ждет мама. Колет в сердце, и я слышу голос: «Она тебя ждет не таким!»
Они всего лишь пища
– А где Максим? – я стараюсь прогнать тяжелые мысли.
– Да вон залез под машину. Чего-то подкручивает, – отвечает охотница. Её глаза всё также задумчиво смотрят вдаль.
– Что-то чуете?
– Беду чую, Жень. Большую беду, по сравнению с которой наши драки лишь детской возней в песочнице покажутся.
Мимо проходят двое широкоплечих мужчин, и охотница на время замолкает. Она провожает их взглядом, мужчины садятся в заведенную темнозеленую «десятку» и тонированные стекла закрывают их от людей на стоянке.
– Теть Маш, от этих, что ли беда придет? – я киваю на отъезжающую «десятку».
– Нет, Жень, не от этих. Я чую, что Юля недалеко от Ульяны находится. Пока ты в лесу спал, сон меня тоже сморил на десять минут, вот и увидела я, что дочь Пастыря набирает кровь из детского пальчика. Нам бы поторопиться нужно.
– Так это всего лишь сон, теть Маш, долго думали об этом, вот и приснилось. Мне тоже пару раз снилось, что я не сдам диплом. Причем второй