Пьяная застава. Егор Михайлович Бонин

ну ты понял – все поколения вели её.

      – Эээээ-рррр-эээ, – громкая отрыжка Эрзиля прервала летописца. Другие гномы, находящиеся в зале, громко засмеялись,

      – А мне по боку, Брун, дружище! Глянь-ка лучше на такую историю, – сказал Эрзиль и бросил возмущённому хмельному летописцу несколько листов.

      Взглянув на них одним глазом, летописец икнул и густо раскраснелся. Гномы вокруг снова загоготали. На жёлтых листах скверного дешёвого пергамента просто, но весьма изощрённо были изображены обнажённые эльфийки, купающиеся в водоёме и предающиеся утехам весьма скабрезным. За ними из кустов наблюдала неясная тёмная фигура. Картинки заканчивались на том, что эльфийки заметили подсматривающего и, ничуть не смущаясь, поманили его к себе. Далее была краткая надпись: «Продление след три медяка. Мастер гравюры Леопольд».

      – Ты где взял эту похабщину, Эрзиль? – проговорил летописец, не отрывая от картинок округлившихся глаз.

      – Известно где! В город ходил давеча за припасом.

      – Грят, мол, мастер Леопольд могет за доплату в четвертак изобразить, мол, гном там ныкался в кусту, и, значить, с им всё приключится, – высказался один из присутствующих гномов.

      – Полная безвкусица, – возмутился летописец, незаметно припрятав одну гравюру в карман.

      – А мне по нраву! – заявил Эрзиль, – уж я б дал им со свого орудия, – громко заявил он, вскочил на скамью и, поставив одну ногу на стол, демонстративно ухватился за причинное место.

      – Ой ли?! – выкрикнул кто-то из-за соседнего стола, – да у тя там фитилёк запальный, да и тот коротковат.

      Гномы разразились хохотом. Эрзиль покраснел и прорычал:

      – Чего?! А ну повтори! – и, не дожидаясь ответа, швырнул в обидчика полупустой кувшин. Впрочем, прицел его был значительно сбит алкоголем, и кувшин угодил в дремавшего соседа супостата, разбился вдребезги и обдал выпивкой и осколками ещё несколько гномов.