участвует в событиях, происходивших на чужом корабле, находясь при этом, почему-то, на своем.
Дело в том, что Дыбенко, не имея совершенно никакого отношения к событиям на “Гангуте”, умудрился расписать все так, что именно он был чуть ли ни руководителем этого бунта. Как говорится, за неимением лучшего, приходилось шить белыми нитками, хотя бы то, о чем, хоть краем уха слышал.
Восставшие матросы Балтийского флота
Перед нами письмо главнокомандующего Северным фронтом от 5 января 1916 г. № 159 начальнику штаба Верховного Главнокомандующего.
«Секретно»: «17 декабря 1915 г. в Кронштадтском военно-морском суде разбиралось дело о беспорядках на линейном корабле «Гангут»; суду было предано 34 матроса, из коих двое были присуждены к смертной казни, 24 к каторжным работам на разные сроки и 8 человек оправдано. Как выяснилось на судебном следствии; обстоятельства этого дела заключались в следующем. Неудачи наших войск на сухопутном фронте, совпавшие с отсутствием активной деятельности линейных кораблей, в непобедимости которых уверены матросы, породили среди них толки, что это является следствием измены служащих в армии и флоте немцев, которые «продали Россию». На этой почве в командах кораблей появилось глухое недовольство против офицеров с немецкими фамилиями, а 17 октября 1915 г. в гальюне «Гангута» было обнаружено воззвание ко второй бригаде линейных кораблей с призывом к беспорядкам с целью потопить всех таких офицеров. Об этом обстоятельстве было доложено командиру корабля, флигель-адъютанту Кедрову, который приказал произвести расследование для доклада Начальнику эскадры. 19 октября команда корабля «Гангут» грузила уголь. На ужин в этот день, по случаю тяжелой работы, ожидались макароны, но так как их не оказалось в продаже, то баталер Подкопаев распорядился готовить кашу. Узнав об этом, команда осталась очень недовольна и отказалась ужинать, о чем старший офицер корабля, старший лейтенант барон Фитингоф, доложил командиру корабля. Последний, однако, не придав особенного значения случившемуся, приказал ничего больше не давать матросам, и сам съехал на берег. Между тем, после вечерней молитвы матросы отказались брать койки и ложиться спать, а большинство их надели бушлаты и вышли на палубу. Здесь среди групп матросов стали раздаваться крики: «долой немцев», «давай другой ужин», «из-за немцев наши большие корабли не действуют» и т. д. Когда же ротные командиры, по приказанию старшего офицера, отправились к своим людям в помещения рот и стали уговаривать их прекратить беспорядки, то матросы там также сильно волновались, слышались одиночные голоса: «да что с ними разговаривать», «бей его в рожу», «выходи все наверх», а в двух офицеров были даже брошены полена, причем один из них был задет по ноге. В это время находившаяся на палубе толпа матросов направилась к кают-компании за винтовками; заметив это, старший лейтенант барон Фитингоф преградил им дорогу и, угрожая револьвером, принудил остановиться; но, когда из задних рядов толпы послышались крики: «долой немцев, пускай