килограмма горячей воды, и увидел, как Сильвана разглаживает утюгом нашу постель.
– Так лучше прогреется.
Всю ночь мы согревали тебя: я, твоя мама и горячая грелка. Мы были как две человеческие батареи. Вообще-то мы с Сильваной мало что можем тебе дать. Мы можем согревать тебя теплом своих тел, быть рядом, помогать в естественных надобностях. Делиться с тобой своим теплом. Тупо, но преданно. Возможно, в конечном счете только это и имеет значение.
– А что говорят ее родители? – спросила мать.
– Они ничего не имеют против, – отрезал я.
– Я хотела бы с ними поговорить.
– Если начнешь вставлять нам палки в колеса, я…
– Что ты?
– Перестану с тобой разговаривать. Уйду из дома, и больше ты меня не увидишь.
Мать не расплакалась. Она была слишком гордой. Но я знал, что нанес ей удар ниже пояса. Она покачнулась.
– Ты точно знаешь, что она сказала обо всем родителям? Не могу поверить, что родители отправили дочку учиться вдали от дома, а та легла в постель с первым попавшимся.
– Что ты говоришь! – взвился я.
– Я говорю, что есть.
По тому, как она на меня смотрела, я понял: мать специально меня подначивает. Хочет увидеть, стану ли я все опровергать или соглашусь с тем, чего она так боится. Как будто ей больно от одной мысли, что ее сын занимался любовью с женщиной.
– Я не укладывал ее в постель. Я ее люблю!
Это выражение прозвучало довольно странно. Особенно в присутствии моей матери. Я ее люблю. Однако это было правдой и соответствовало действительности. То, что эти напыщенные слова были единственно подходящими словами, даже немного ударило мне в голову.
– Ну конечно, молокосос!
Таких оскорблений я от матери не ожидал.
Я сделал вид, будто не расслышал ее.
– Я не первый попавшийся. Скорее последний. Первый и последний.
На самом деле, мать заронила в меня сомнение. С родителями Иды я ни разу не говорил. И ни разу их не видел. Ида уверяла, что все в полном порядке. Хоть отец и дрожит над ней, в итоге родители согласятся.
– Короче, я бы не прочь с ними поговорить. Познакомиться, – сказал я Иде.
– Не волнуйся. Так и будет. Мы их позовем сюда, или я приведу тебя в наш дом, – пообещала Ида.
Нельзя сказать, что я ей не доверял. Но вдруг мать все-таки права, и родители Иды ничего не знают о наших намерениях, а ее отец из тех, чью девочку не дай бог тронуть? Я его не боялся. Я боялся, что он ополчится против нас и разрушит нашу любовь. Мы с Идой будем работать и учиться, мы уже все решили. Обойдемся без родительских денег. Мы молодая пара и не идем на компромиссы. Мы не хотим жить как все.
Разве сами они в молодости поступали иначе? По крайней мере, мои? Я не знаю, как Идины родители, но мои поженились практически без гроша в кармане. У них был открыт один-единственный счет – сексуально-чувственный. Вот и вся материальная база. Взаимное влечение, любовь. Больше ничего. Почему же они