безгрешен.
Он учил: «Оставаться собой —
Значит собой так и не стать», —
И эта мысль во мне как прибой
Бьётся неистова и проста.
Он учил: «Бытие собой —
Это событие каждый миг,
Это бой, и это не бой,
Не бойся и всё, что приходит, прими.
Это отказ от любой брони,
Это когда сам собой расколот
И когда безнадёжно раним,
Это жажда, и это голод.
Съедобность свою уже не беречь,
Ничего из себя не строя,
Высшим позволить законам течь,
Наблюдая и удивляясь – кто я?»
Учитель, ты не сказал и слова,
А я по-прежнему многословен,
Видно поэтому вязну снова
В сети чьих-то суждений словлен.
Скорлупа разлетелась между камней —
Побудь во мне.
Опора
Мне б в одиночестве своём найти опору,
Из вязкой массы бытия создать опару.
Пускай просушенный положат в пушку порох!
Чего терять, когда порвали парус?
Но мачты крест вдруг прорастёт ветвями,
И дно пробив, вопьются в камни корни.
Как важно падать – понял я, —
Ведь в яме всё для того, чтобы о небе вспомнить,
Всё для того, чтоб от земли толкаясь,
Вновь малышом рвануться из утробы,
И как орех я расколюсь, раскаюсь,
Расти, дышать и вверх тянуться чтобы!
И стану деревом с невыразимой кроной —
Пусть в облако вода во мне стремится.
Луне на мне удобней, чем на троне…
И вот тогда я научусь быть птицей.
Мне б в одиночестве своём найти опору,
Из вязкой массы бытия создать опару,
Тогда судьба душе моей придётся впору,
И может быть кого-то Боже даст мне в пару.
Судьба моя
Ах, судьба моя, дева дивная!
То вся – солнышко, то всё ливнями —
Ну, а что возьмёшь, коли женщина:
Всех цветов с лихвою намешано.
А судьба моя словно Ладога —
Над водой стоит, звенит радуга.
Да нелёгкие нынче времена,
Как моя судьба мной беременна,
А ты вынашивай меня, матушка,
Напевай весь день ладу-ладушки.
А ты носи, носи меня бережно,
Не ныряй в бочаг – ходи по бережку.
Ай, не жалуйся: мол, не сплю ночей
От возни твоей пострелёночьей —
Знать сама ждала мужичка-бойца,
Так терпи теперь сорванца-мальца!
А ты прости меня, диво-девонька,
Я ж ещё больней тебе сделаю…
А что-то тесно мне в твоей утробушке!
А полететь бы мне за воробушком!
Не могу в твоём теле скрюченным,
Поразмять бы мне ножки-рученьки!
Не пристало жить книзу теменем,
Разрешайся, родная, от бремени,
Разрешайся, родная, от бремени!
Ай, пошла